Ворожба. Избранные стихи

Владимир Мусатов

Стихи, собранные в этой книге, написаны в разные годы, но есть главное, что их объединяет: они заставляют читателя думать, сопереживать и верить автору в его поэтическом видении мира.

Ворожба

Избранные стихи

Владимир Мусатов

© Владимир Мусатов, 2016

ISBN 978-5-4483-1874-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сердце

Живи, пока живётся,

И душу не морочь,

Недаром сердце бьётся,

Стучит и день, и ночь,

Колотится в неволи,

Сжимается в комок,

Но с болью и без боли

Работает свой срок.

И ты, пока живётся,

Так бейся до конца,

Как только сердце бьётся,

Колотятся сердца.

Ястребиная охота

На кладбищенских деревьях

Ястребы живут,

Значит, ангелам не время

Появляться тут.

И душа, что отлетела,

Свой не видит крест —

Сторожит родное тело

Хищников насест.

Но, взлетая в поднебесье,

Боже, сохрани,

С голубями кружат вместе

Ангелы мои.

Или ястребы не чутки?

Как же все подряд —

Души, ангелы, голубки —

Смело там парят!

Ясным ястребам не спится,

И не дремлет бес —

Ждёт кладбищенская птица

Дань свою с небес.

Это так, мой ангел, просто —

Вот рванётся вдруг

Стая ястребов с погоста

В голубиный круг,

И душа в полёте смелом,

Выше всех тревог,

Навсегда простится с телом,

Если примет бог.

Молчание земли

Земля умеет говорить,

Не потеряв при этом лика,

И там, где лес большой горит,

Мы не услышим даже крика.

Но жарким шелестом листвы

И раскалённым жаром веток

Она взывает – Что же вы?

Мне жалко вас, глумливых деток!

И не срывается на вой

Её всегда спокойный голос,

Когда горит, ещё живой,

В огне войны пшеничный колос.

Но страшным заревом подчас

И часто вдруг подземным гулом

Она предупреждает нас,

Что должен быть предел разгулам

Людских безумий и страстей,

Обманов, жадности, пороков…

Да, мать она, но без детей

Готова жить до  новых сроков.

«А дожди идут ночами…»

А дожди идут ночами,

Проливные и не очень…

Водку пьют однополчане

В эти проклятые ночи.

Пьют, с души срывая полог

Тяжких снов, утрат и мести,

Пьют за тех, кто был им дорог

И своей не продал чести.

Наливай, однополчанин,

Чтоб боялись даже черти

И остались за плечами

Смертным духом духи смерти.

Нам ведь, знаешь, ночью хмурой

Не забыть и с болью кроткой

Тех вертушек с десантурой,

Сбитых вражеской наводкой.

И не вычеркнуть, как мщенье,

Роту братьев по знамёнам,

Насмерть бившихся в ущелье,

Каждый – в возрасте зелёном…

А дожди идут ночами,

Так идут, как, между прочим,

Водку пьют однополчане

В эти проклятые ночи.

Одиночество поэта

Соберусь в Тамань, поеду

Прямо на закат

В гости к ссыльному поэту:

«Здравствуй, старший брат!»

Распахнув с порога дверцу

В хату, словно в храм,

Обращусь к святому сердцу,

К пламенным глазам:

– Знал, что здесь поговорим мы,

Душу отведём

В этот час неповторимый

Этим чудным днём».

И в глазах больших увижу

Свет через порог,

На пути к тебе предвижу

Этот свет, мой бог!

«Так впадает в море света

У небесных врат

Одиночество поэта», —

Скажет старший брат.

Я уеду из Тамани

Сквозь столетий грань,

И останется в тумане

Древняя Тамань.

Шла казачка на свиданье

По—над берегом Кубани,

Там, где лес густой,

Шла казачка на свиданье

В полдень золотой.

Шла она к лесной поляне,

Сотканной из трав,

Что там леди, что там пани,

Что там сотни пав!

Вся она – одно сиянье

Солнечного дня,

Ах, родные россияне,

Сколько в ней огня!

И такие светят снова

Синие глаза,

Словно в два ручья лесного

Льётся бирюза.

Ей поляна травы стелит

Мягкие свои,

А в листве сплошные трели —

Свищут соловьи.

И такая песнь в округе,

Рядом и окрест,

Словно певчие пичуги —

Свадебный оркестр…

Вся как летнее сиянье

Солнеч