Вступление

Какая разница между картинами и мемуарами? Да никакой. И в том и другом случае автор пытается перенести на плоскость многомерный мир. С помощью приемов, инструментов, красок поместить на чистый белый лист кусочек огромного мира с эмоциями, запахами, перспективой в будущее и памятью о прошлом какого-то места или человека.

Не знаю как у кого, а у меня несоответствие возможностей передать на холст все многообразие видимого и невидимого мира просто отбивало желание браться за краски. Хотя в карандаше запечатлеть эпизодик-другой я была совершенно не против. Для меня эти зарисовки становились «напоминалками» моментов моей жизни, иллюстрациями или скорее окошками в мир прежних впечатлений. Тем, кому довелось увидеть эти рисунки, оставалось только довольствоваться слабым отголоском моих впечатлений и анализировать уровень мастерства исполнения.

Можно поддаваться неудержимым порывам взяться даже за огрызок карандаша, когда красота мгновенья требует запечатлеть ее, совместить свое видение прекрасного и мастерство, чтобы… размазать по поверхности плоского листа это великолепие. Я стала избегать этих порывов, карандашей, кистей, а работа художником на предприятии отбила последние крохи желания рисовать. Наверное, если бы не вбивала, в буквальном смысле, в мою голову мама мысль, что я ничтожество и не достойна жить в этом мире, то я могла гордиться своими талантливыми работами, могла бы выставляться и продвигаться на этом поприще. Но все же мне кажется, что пресловутые запои творческой личности продиктованы отчаянием так и не невыраженных чувств, когда душа устремляется слишком высоко от бренного тела на короткое время, а потом шлепается в омут простого человеческого быта.

Так бы я жила в серенькой обыденности, старательно избегая взлетов и падений, не встреть этого человека, внешность которого не бросалась в глаза.

Я узнала этого человека по стуку своего сердца. Что оно мне говорило было совершенно непонятно. Он был легендарной личностью на своей простой работе. Может быть поэтому? А может быть потому, что его имя засело где-то глубоко после слов одного водителя нашего автобусного парка, который предрек мне встречу с ним. Тогда я не просто отмахнулась, а даже раздосадовалась, сочтя это не то чтобы шуткой, а отголоском его цыганских корней. В нашем автопарке много лет работала трудолюбивая цыганская семья на разных должностях, целая династия уважаемых людей и относиться к словам одного из них, как к легкомысленному трепу я не могла, но и поверить, что выйду замуж за человека, которых полюбит не только меня, но и моих сыновей было невозможно. Для этого нужно быть безответственным дураком или полюбить так сильно, чтобы все проявления любимой женщины стали сутью твоей жизни. И вот спустя много лет я узнала, что так бывает.

Мне оставалось принять все его странности и все его пережитки прошлого. Но все же все годы, что мы жили вместе, далеко не все странности укладывались в голове. Принять их и остаться в «своем уме» мне до сих пор сложно.

Я перебираю в памяти сюжеты его историй, эпизоды жизни и ищу ответы на вопрос «кто же он»? Это похоже на просмотр семейного фотоальбома, где возникает вопрос «как этот пузатый карапуз стал таким бородатым дядькой»? На такой риторический вопрос можно найти шутливый ответ, а вот на мой… лучше оставить без ответа и наслаждаться фактом его существования.

Вот тут-то я и столкнулась с «творческим зудом», когда невозможно не писать о нем. И все мысли, что я не писатель, что я ничтожество и не достойна… Ох уж это пресловутое «достойна»! Даже первая неумелая попытка запечатлеть на бумаге маленький эпизод показала нам двоим необходимость этого мероприятия. Получился, своего рода Портал – выход в другой мир. Открывал эту дверь Гена и рассказывал мне, что он видел там. Я старательно конспектировала, уточняла и переносила на бумагу все детали. Так у нас получалась картина. Одна, другая, третья. Мы могли просматривать их по желанию, погружаться в тот мир или просто упоминать в повседневности. С плоской серенькой обыденностью было покончено. Но с чего все это началось? Пусть будет причиной так назыв