Дело о лысой гимнастке
Валерия Леман
Детектив-событие
Неотразимый Ален Муар-Петрухин попадает прямо с корабля на бал: из парижского самолета – на выставку картин старой приятельницы в ее московском особняке. Увы, он не поклонник натурализма в живописи – человеческие сердце, печень и легкие, изображенные на холсте, оставляют его равнодушным. Страстный и утонченный Ален, если бы он знал, покидая вернисаж, как скоро его собственное горячее сердце может оказаться всего лишь моделью в ловких руках художницы или мячиком, которым станет жонглировать красавица гимнастка…
Валерия Леман
Дело о лысой гимнастке
© Леман В., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Memento mori
Вы не поверите, но я, Ален Муар-Петрухин, великий делатель рекламы косметической фирмы «Сады Семирамиды» с головным офисом в Париже, я, благополучный обыватель, проживающий в двухэтажном домике зеленой зоны Москвы, загруженный рутинной работой с утра до ночи, в далекой юности мечтал стать артистом.
Я даже отучился один курс во Всероссийском институте кинематографии на актерском отделении, где и познакомился с любовью всей моей жизни – коварной и неверной Соней Дижон. И пусть та заветная мечта о создании образов героев кинороманов так и осталась мечтой, я порою играю по жизни неплохие спектакли по собственным сценариям.
Именно потому с особым удовольствием и предвкушением триумфа я подготавливал ассорти из монологов любимого «Гамлета». Вы спросите, перед кем я играл собственную постановку великой трагедии? Отвечаю: в первую очередь перед самим собой.
Глава 1
Дурацкая записка
«Прежде чем мне родиться, цыганка нагадала матери, что у нее будет сын, сильный и смелый, который убьет троих ни в чем не повинных людей».
Если речь шла обо мне, то вынужден активно протестовать. Согласен – я сильный и смелый, но вовсе не способен убить даже курицу, не то что человека, а тем более – троих зараз. Кроме того, моя мама, ныне трудящаяся в Национальном парке Серенгети в Танзании, никогда не обращалась к цыганкам, и никто ей не гадал, даже когда она была беспечной студенткой МГУ. Во всяком случае, ничего подобного она мне ни разу не рассказывала.
Между тем эта глупейшая записка лежала в самом центре дивана гостиной моего московского дома, когда я вернулся майским вечером последним рейсом из Парижа.
Тот день начинался с монотонного, мелкого, почти неслышного дождя. Дождь шел в Париже, когда отец вез меня в аэропорт, всю дорогу настраивая на активную работу на благо и процветание семейного дела – косметической фирмы «Сады Семирамиды». Дождь встретил меня и в Москве; я меланхолично слушал его усыпляющую песню, приготавливая себе кофе на кухне, размышляя, чем занять выходные дни.
Так ничего и не придумав, с большой чашкой ароматного напитка я, постаравшись выкинуть из головы все банальные мысли, устроился в гостиной перед бубнящим телевизором, где и обнаружил тот листок с дурацким текстом.
«Прежде чем мне родиться, цыганка нагадала матери, что у нее будет сын, сильный и смелый, который убьет троих ни в чем не повинных людей».
Почерк явно принадлежал моей младшей сестрице Ольге, а это значило, что она нашла-таки время, чтобы проведать дом в мое отсутствие. Разумеется, не для того, чтобы навести в нем порядок (всюду красовался слой пыли чуть ли не в палец толщиной), а просто для того, чтобы «отметиться» – дескать, была, свой сестринский долг выполнила, отвалите от меня куда подальше.
Тут стоит добавить, что в небольшой комнате под лестницей проживает мой садовник, добрый друг и приятель Василий Щекин. В годы юности беспечной, оставшись в этом доме за хозяина, я был вынужден обратиться в знаменитую Тимирязевку с просьбой сосватать мне лучшего студента-траволюба, чтобы он ухаживал на тропическими растениями в небольшой оранжерее и за роскошным садом, оставленным мне мамой. Тогда и явился Васек и с первой встречи пришелся мне по душе. Я пригласил его на службу, о чем ни разу не пожалел – кроме всего прочего, Васек отлично готовит и с удовольствием этим занимается, себе и мне на радость.
Между тем в тот самый вечер Васек отсутствовал: отбыл на заслуженный