Мы – дети

«Боженька, а душу Ты мне вложил мою или чью-то?» Стасик, 8 лет

1

Младенец смотрит в новый день

Открыто, не моргая.

Ему предметов карусель —

Как мишура цветная.

Изменчив и заманчив мир,

Где есть любовь и солнце,

Где полон музыкой эфир,

Как золотом червонцы.

Одна надежная ладонь

Нас по головкам гладит,

Снимает страх, отводит боль

Души спасенья ради.

2

Мы – дети былого столетья,

Живые полпреды его.

Моё поколение – третье,

Два первых в могилы легло.

Глотнули надежды хрущёвской,

Застали «застой» и расцвет

Активности в кухне московской

Под песни бунтующих лет.

Нас всех «перестройка» ломала,

Кидала по разным углам,

Мужчин выбивала сначала,

На рынок отправила дам.

Мгновенья храним золотые,

Советские помним года,

Где были ещё молодые,

И смотрим с любовью туда.

Там двор детворою был полон,

Играли в лапту и канат,

Кричали нам мамы из окон,

Пора возвращаться назад.

Там – «классики» и «вышибалы»,

Зарыты «секреты» в земле.

В морозы, надев шаровары,

Коленки держали в тепле.

Там дивное слово – Гагарин,

Пластинок заезженных звук,

Утиль собирал басурманин,

Раскрыв свой волшебный сундук.

Девчонки носили причёски

С пучками большими, как шар,

Скупали артистов в киоске,

Кумиром француз был – Жерар.

Впервые въезжали в квартиры

Панельных удобных домов.

Там – ванны, паркеты, сортиры

Взамен коммунальных углов.

В подвалах – картошка, соленья,

Семью прокормить – огород,

И ласковый дедушка Ленин

С прищуром смотрел на народ.

3

Мы – дети природы,

Поздние дети.

Летят наши годы,

Гонит их ветер

В грядущую осень

И дальше – под снег.

Но кто-то вдруг спросит:

«Какой человек

Он был»? Я отвечу:

«По совести жил,

Шёл людям навстречу,

Свой дом сотворил».

Есть общий, заметьте,

Единственный дом.

На хрупкой планете

Беспечно живём.

Всем телом китовым

Недужит она.

За снасти с уловом

Заплатим сполна.

Над таяньем снега,

Сгущается мгла.

Не будет ковчега,

Накроет волна…

Макияж

«Зачем ты красишься?» – спросил он,

Взглянув серьёзно на меня.

«Быть перед зеркалом красивой

Хочу», – ответствовала я.

«Зачем? – сама себя спросила —

Привычка это или блажь?

Какая заставляет сила

Упорно делать макияж?

Моя, похоже, песнь пропета.

Наверно, выгляжу смешно?

О, юность солнечная, где ты?

Легли морщинки на чело».

Глаз, не докрашенный, скосила,

Спросила, знала – не соврёт:

«Тебе я нравлюсь? Я – красива?»

Ответил «да» мой доброхот.

Гулять его сманила горка.

В снегу, с улучшенным лицом,

Смеялась я, как прежде, звонко

Над малолетним храбрецом.

Вопросы

К жизни жадный интерес,

И пока он не исчез

Я, как мячик на резинке,

От руки лечу к тропинке.

А куда ведёт тропинка?

Где идти, когда развилка?

Привлекает роза взгляд,

Так зачем ей аромат?

До сих пор мне не понятно

Для чего на солнце пятна?

Как доверится надежде,

Если всё идёт, как прежде?

Одиночество – во благо

Или жить одной – отвага?

Есть ли в мире свет иной?

Что возьмём туда с собой?

Всех вопросов не решить,

Что же делать, как мне быть?

Свисну я, пожалуй, другу

И пойдём гулять по кругу.

Друг азартно, без вопросов

Скачет, лает, водит носом.

Собеседники

Поэт

Жизнь поэта особа:

Он, отвергнут толпой,

Ищет нужное слово,

Сон забыв и покой.

Путь его предначертан,

Не свернёт никуда.

Воют жалобно черти,

Молча смотрит звезда.

Он везде неприкаян,

Ждёт: петля иль сума?

Каждый брат ему – Каин,

Если сходит с ума.

Но однажды рванётся,

Путы в клочья порвёт,

С песней страстной взовьётся

В свой последний полёт.

Так же лебедь тревожно

Кличет в небе пустом.

Что – понять невозможно —

Чертит чёрным крылом?

Вдруг – любовь не утешит,

Не спасёт даже мать! —

Камнем – вниз! Кто удержит?

Рук не хватит поймать.

Круглый год

«Нет… ещё леса, поляны,

И просёлки, и шоссе,

Наша русская дорога,

Наши русские туманы

Наши шелесты в овсе…».

А. Блок «Последнее напутствие»

Облака дырявит солнце