Некоторые вопросы теории катастроф

После громкого успеха нуар-триллера "Ночное кино" на русском языке спешно выпустили дебютный роман Мариши Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф». Но если провокационное «Ночное кино» представляет собой «ловушку для читателя» (вы не успокоитесь, пока не доберетесь до последней страницы, а когда доберетесь, немедленно захотите перечитать книгу), то «Некоторые вопросы теории катастроф» ─ тоже «ловушка», но уже для критиков. Не случайно почти все хоть сколько-нибудь заметные литературоведы отреагировали на выход книги и воздали ей хвалу. У каждой из книг Маришы Пессл свой читатель. И мы бы не рискнули с ходу рекомендовать поклонникам «Ночного кино» ─ «Некоторые вопросы…», а поклонникам «Некоторых вопросов…» ─ «Ночное кино». Разве что тем, кто одинаково истово любит и модернизм, и постмодернизм.

«Некоторые вопросы теории катастроф» ─ это интертекстуальный роман-конструктор, роман-игра, нарочито переполненный аллюзиями. В какой-то степени ─ пародия, требующая от читателя знакомства, как минимум, с «Тайной историей» Донны Тартт: сюжеты обеих книги перекликаются, вот только изысканные переживания Тартт у Пессл заменены сарказмом, иронией, гротеском. Преподаватель политологии Ван Меер после трагической гибели жены находится в бесконечном путешествии по провинциальной Америке, нигде надолго не задерживаясь, крутит бесконечные романы, ни с кем подолгу не сходясь. Вместе с ним на переезды обречена его дочь Синь (Blue). Поскольку авторитет отца для нее непререкаем, долгое время Синь терпит эти скитания. Но в одной из школ она чувствует, что хочет наконец остановиться. Здесь Синь сходится с компанией сверстников, которых другие школьники завистливо называют «аристократами» (Bluebloods). Предводителем «аристократов» является их учительница, преподаватель факультатива по кино Ханна Шнайдер. О красавице Ханне ходят грязные слухи, ученики ее равно боготворят и ненавидят, но самым странным является то, как к Ханне относится Ван Меер…

За переживаниями и любовным томлением наивной и неуклюжей Сини читатель не сразу замечает, что перед ним разворачивается криминальный сюжет. Но если в "Ночном кино" детектив вел читателя в дебри философии, то в «Некоторых вопросах теории катастроф», напротив, к детективу можно подобраться только через бурные заросли филологии: главы романа названы в честь известных книг, по тексту рассыпано множество цитат, отсылок. При этом Мариша Пессл успеет вволю натешиться над вами, поскольку многие цитаты и явные ссылки ─ ложные, на несуществующие книги. Те же тропки, что ведут к истине, тщательно скрыты. В общем, настоящий рай для книголюбов и фанатов филологических загадок!

На языке оригинала роман вышел в 2007 году.

****

Цитата:

«До начала учебного года оставалось три дня. Папа, продолжая изумлять непривычными поступками, повел меня в торговый центр «Синие горы», в отдел одежды для подростков, и там заставил перемерить кучу вещей из серии «Снова в школу», обращаясь за советами по части моды и стиля к продавщице, миз Камилле Лютерс (см. ст. «Курчавошерстный ретривер» в кн. «Энциклопедия собак», т. 1). Камилла была старшим продавцом, восемь лет проработала в отделе подростковой одежды и мало того – была в курсе новейших веяний, поскольку имела горячо любимую дочь, мою ровесницу, по имени Синнамон.

По поводу зеленых штанов, напоминающих форменную одежду китайской Народно-освободительной армии, миз Лютерс высказалась так: «Словно специально для тебя сшиты!» Она азартно приложила вешалку с брюками к моей пояснице и уставилась в зеркало, наклонив голову набок, будто к чему-то прислушивалась.

– И Синнамон тоже идеально подходят. Я ей такие же купила, она их носит не снимая!

Мнение миз Лютерс о бесформенной белой блузке на пуговицах – в таких большевики штурмовали Зимний дворец:

– И это тоже как раз для тебя! У Синнамон такие всех цветов есть. Она тоже худышка, совсем как ты. Птичьи косточки! Все думают, у нее анорексия, а на самом деле ничего подобного. Одноклассницы ей завидуют – они-то на диете сидят, лишь бы в двенадцатый размер втиснуться!

Мы вышли из подросткового отдела, унося с собой чуть ли не весь революционный гардероб Синнамон, и по совету миз Лютерс отправились в обувной магазин «Волшебный башмачок» в Северном Стоктоне, на Мерси-авеню.

– Вот эти, по-моему, как раз в стиле Синнамон. – Папа взял в руки черную туфлю на здоровенной платформе.

– Нет, – ответила я.

– Ну и слава богу! Наверняка Шанель переворачивается в гробу.

– На съемках «Касабланки» Хамфри Богарт постоянно ходил в ботинках на платформе, – произнес кто-то.

Я обернулась, ожидая увидеть, что вокруг папы кружит очередная мамашка, словно гриф над падалью, но оказалось – нет.

Это была она – женщина из «Толстого кота».

Высокая, в облегающих, словно вторая кожа, джинсах, идеально скроенном твидовом жакете и больших темных очках, сдвинутых на макушку. Темно-русые волосы безмятежно покачивались, обрамляя лицо.

– Он, конечно, не Эйнштейн и не Трумен, – продолжала незнакомка, – и все-таки без него история человечества была бы иной. Особенно если на словах: «За твои глаза, детка» – ему пришлось бы смотреть на Ингрид Бергман снизу вверх.

У нее был потрясающий голос – с этакой гриппозной хрипотцой.

– Вы ведь не здешние? – спросила она, прямо обращаясь к папе.

А он уставился на нее, словно в стену.

Папино общение с красивыми женщинами – всегда своеобразный химический опыт. Чаще всего никакой реакции не наблюдается. Изредка бывает видимость бурной реакции, с выделением жара, света и газа, при полном отсутствии конечного продукта – скажем, стекла или пластмассы. Только вонища.

– Не здешние, – сказал папа.

– Недавно приехали?

– Да. – Папина улыбка, вроде фигового листка, почти не прикрывала явного желания закончить разговор.

– И как вам здесь?

– Замечательно.

Я понять не могла, почему он такой неприветливый. Обычного папа не возражает, когда очередная июньская букашка выписывает над ним круги. Еще и приманивает их – открывает занавески и включает лампочку, устраивая импровизированные лекции на тему Горбачева, гонки вооружений и закономерных этапов гражданской войны (июньские букашки, впрочем, основную суть пропускают мимо ушей). Порой еще роняет намеки на будущую эпохальную книгу, над которой работает, – «Железная хватка».

Может, эта была слишком красивая для него или слишком высокая (почти с папу ростом)? А может, ее непрошеные пояснения насчет Богарта пришлись против шерсти. Папа всегда злится, если его просвещают о чем-нибудь, что ему и так известно».