Давно, давно это было…

Освободилась в раю, значит, должность – одно кресло свободным стало. Ну сместили кого там, или в звании понизили за использование служебного положения в корыстных целях, не знаю, врать не стану. Только спустился Михаил Архангел, святой такой есть – наместник Бога в раю, на грешную землю, ну и пошёл подходящую кандидатуру искать.

Ходил, ходил, нет, не попадаются праведники. Один работает спустя рукава, другой со службы гвозди тащит, третий – винцом балуется. Опечалился Михаил Архангел, думает про себя: «Напишу-ка я Богу докладную записку, мол, так и так, нет на земле достойных для замещения вакантной должности, испаскудились люди, пора их томным пламенем спалить и новые семена посеять».

Подумал он только так, смотрит – на взгорье мужик с сохой ходит. Удивился райский служитель – что такое? Вокруг техническая революция, трактора-компьютеры, а тут мужик с сохой допотопной мается. Ну и спрашивает мужика того: «Чегой-то ты тут на пашне топчешься, от дела что ль лытаешь?» – и смотрит так подозрительно из-под руки.

Мужик поднял голову, глядит – начальство вроде, – голос строгий, да и на лицо белый, ну и пошёл правду чесать. До каких, мол, пор я здесь буду дело пытать – огрехи за трактором исправлять. И показывает рукой на пашню. Смотрит Архангел – да, действительно, борозды какие-то кривые, загогулинами. Это те, которые винцом балуются, на стосильной технике от дела лытали. А мужик непьющий был, совестливый – ну и правит чужую работу. Не может равнодушно на безобразия смотреть.

Вот это удача! Михаил Архангел даже присел на борону, которую ещё с прошлого года здесь в поле оставили, и говорит:

– Сядь рядышком, перекури пока.

– Да не курю я. И времени нет рассаживаться – посевная скоро.

– Ну ничего, ты сядь, посиди. Рано ещё сеять-то, заморозки ожидаются.

– Это что, метеосводка что ли такая?

– Да, да, небосводка…

Ну, сел мужик, вытянул ноги – хорошо-то как! Она, работа, завсегда к земле тянет.

Сидит он, вроде, подрёмывает, а Михаил Архангел тем временем продолжает:

– Что ты тут за сохой-то мучаешься? Видишь, как упрел, чужие грехи исправляя. А у меня к тебе предложение есть, должность одна освободилась, значит. Человек нам нужен, а людей нет. Кругом, извини, свиньи какие-то, всё землю друг под другом роют, глаза к звёздам не поднимут. А ты нам подходишь, не такой ты, да и анкета у тебя приличная, а характер золотой. Служба у тебя будет лёгкая, представительная. Вроде, как в президиуме сидеть будешь – и заботы никакой. Так что соглашайся.

Мужика тут, как сапогом вдарили. Враз сон-дремоту вышибло. Эх куда он махнул! В район, что ли?

– Спасибо, товарищ начальник, за доверие. С грамотёнкой у меня не того. Семь классов только, да и то больше в коридоре – не справлюсь.

– Справишься, справишься. Нам только присутствие надо. Рай будет, а не жизнь.

«Во чудак! – думает мужик. – Разыгрывает что ли?»

А Михаил Архангел тем временем продолжает:

– Ты, – говорит, – не пугайся только. Я оттуда, – и пальцем, и глазами в небо указывает.

– Это что, с области, что ли? – спрашивает мужик.

– Архангел я, – улыбается Божий посланник, – в рай тебя взять хочу. Вот я сейчас из тебя душу выну, и будешь ты в раю вечном блаженствовать. Кущи там всякие, птицы поют. А тело твоё, трактористы пойдут вечером домой и найдут в борозде, – инфаркт был, и – никаких подозрений. Похоронят честь по чести. Скажут – на трудовом посту умер. Долго помнить будут.

Ну и сделал он огненный знак рукой, вот так, как будто спичкой о коробок чиркнул. Сделал, значит, он знак – херувим явился с крыльями, вроде большой бабочки, а с лицом младенца – душу сопровождать.

Мужик, хоть и атеист был, но от страху даже поперхнулся.

– Не тронь меня, – говорит, – начальник, дай к посевной с полем управиться, а там придёшь. Не к спеху ведь…

– Ну ладно, уговорил, – согласился Михаил Архангел. Действительно, поля-то в порядок привести надо. – Трудись! После поговорим…

И растаял в воздухе, и херувим с ним тоже пропал.

«Во! – думает мужик, – сон-то чудной какой. Разморило с усталости…» Берёт соху в руки, вожжи и пошёл делать своё дело.

Проходит день, дру