Механические соловьи

Яна Потапчева

Сборник стихотворений, ларец с мнимой прозой. Сказочные и исторические мотивы, фэнтези и фантастика: в море – огненные корабли, в небе – железные драконы. Полузабытые легенды, рассказанные в мареве ароматного дыма. Ханского сына убивает его же копьё. Северная ведьма играет на свирели, режущей её пальцы, словно нож. В пустынях южных стран льётся кровь царей, а в недрах горы дремлют каменные воины.

Механические соловьи

Яна Потапчева

© Яна Потапчева, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лун

Города обрастают железом, стеклом, бетоном, багровеет сплетённое кружево крепких жил. В можжевеловых пустошах звали меня драконом, называл змеем лун состарившийся Бейджинг. Но смотри – как на флейте китайской, играет буря на моих сотни лет не ломающихся костях. Сотни лет в этом мире никак меня не забудут, так не вздумай и ты наконец позабыть меня. Под стальной красной шеей кипит азиатский ветер, со шипов моих острых вдали различим Тибет. Нет страшнее чудовищ, рождённых на этом свете, чем отступник, когда-либо равный по силе мне.

Выводите полки, выпускайте цветное знамя, не красив разве танец в пустом дребезжанье пуль? Придёт день, когда я никого из вас не оставлю – в такой день я не верю, и я его не люблю. Так не слышу ли хохот свой, лязгающий в грудине, механической, алой да прочной своей груди. Я закатное солнце над выстроенной пустыней, и пустыня лишь веха на долгом моём пути. Выводите полки, выпускайте огонь из пушек, вьётся гребнями дым над пылающей головой.

Опадёт от ударов последняя из чешуек, и тогда-то, возможно, и я обрету покой.

До утра

Расползаются ночью трещины по земле,

И змеится заросшая тиной река густая.

Отдавай, говорит, богу богово, моё – мне,

А не то от тебя ничего сейчас не оставлю.

Он не будет кричать, не достанет тяжелый кнут,

Не ударит рукой дрожащей по водной глади.

Его милая спит. До утра её не найдут,

И его не найдут даже сотни скреплённых братий.

Отдавай, говорит не услышанному никем,

И молчанью ответному нет ни конца ни края.

Его милая спит, его милая спит в реке,

И течёт её кровь, в ломких венах не остывая,

И в глазах отражается свет молодой луны,

Запах трав, волчий вой и вкус закалённой стали.

Его милая спит в объятиях глубины.

На рассвете их вместе даже искать не станут.

Волк

как придёшь ко мне злым, одичавшим, ослепшим волком,

то завоют клыкастые стаи за дальней сопкой.

про тебя позабывшие, чьи-то чужие стаи.

ты придёшь ко мне волком, оставленным и усталым.

под израненной лапой вздрогнет, скрипя, крыльцо.

волком зная дорогу, не вспомнишь моё лицо.

как вернёшься с охоты ловчей холёной птицей,

грозным клювом горбатым в дверь ко мне постучишься.

перекроют всё небо перья в размахе крыльев,

ночь утонет в рассветном бледно-медовом дыме.

узнавая рассвет спустя тысячу лунных дней,

вспомнишь ли охоту и кто жертвой был на ней?

как придёшь человеком, ты будешь сутулым, хмурым,

обо мне говорившим сквозь стиснутые зубы.

и тогда вспомнишь всё от первой до крайней встречи.

никому от того не станет ни капли легче.

поправляя повязку грязную на глазах,

подбредёшь к крыльцу.

а потом повернёшь назад.

Камень

Ноги врастали в каменную породу, стал позвоночник твёрдым хребтом горы. Кто из сестёр моих строил высокий город, рокотом братьев его же и сторожил. Кто собирал мерцание самоцветов, льющихся в наших жилах, из рудных нор. Таял туман на серых зубах рассвета. Мы были вечные – цепь неприступных гор. Горло моё впускало огонь и грохот, братья рычали, и сёстры рвались с земли. В небо взметался пепельный душный ворох, чтобы осесть на рваных руках моих. Реки бежали в каменной жёсткой коже, по перевалам – алый рябинный ток. До мелочей на сотни других похожая, наша легенда на следующий

шла

виток.

Братьям – деревни целые в разрушение, сёстрам – шипящих белых огней кольцо. Мне доставалась ты – неизменно прежняя, хоть на тебе было новое лицо. Я