Знак с небес

Ветер порывистый чёрные тучи

быстро пронёс над моей головой.

Кроны деревьев с силой могучей

вмиг расплатились нарядной листвой.

Дуб затрещал и заплакал от боли,

где-то послышался лай, словно вой.

Это собачка, тоскуя по воле,

так поддержала тревожный настрой.

Птиц косяки, громко вторя природе,

разом сорвались с насиженных мест.

В этой, всегда неподвластной погоде,

чудится знак мне от Бога с небес.

Опустели поля

Опустели поля и не пахнет гречихой,

Не пекут больше хлеб в деревеньках давно,

Сама жизнь на селе стала бедной и тихой,

Но родные места нас манЯт всё равно.

Бор сосновый на склонах песчаных за речкой,

Сон-травой весь усыпанный ранней весной,

Тут заветное знаю я с детства местечко,

Где кристальный родник всех поил нас водой.

Чуть левее за рощей берёзовой – поле,

Там сирени кусты, что росли возле хат,

Как сорняк размножаются щедро на воле,

Заглушая когда-то весь в яблоках сад.

Платой щедрой за труд всем платила землица,

Но не знала она, что другая пора,

Нам оставит лишь в памяти светлые лица,

Вместе с ними тоску по эпохе добра.

Про собак, брошенных на дачах

Собаки голодные спят вдоль дороги,

Не балует жизнь их теплом и едой.

Пытаюсь быстрей унести свои ноги,

Страх шепчет, что можешь столкнуться с бедой.

Чуть дальше щенки, как и малые детки,

Играясь, пока беззаботно живут,

Спасают от сырости хвойные ветки

И то молочко, что у мамы сосут.

А дальше зима наметёт здесь сугробы,

И выжить не сможет никто до весны.

В глазах лишь тоска и, конечно, нет злобы,

Хотя предаём хладнокровно их мы.

Ода велосипеду

Нажимая на педали,

не страшны давно все дали.

«Аист» – преданный мне друг,

колесит со мной вокруг.

На тропинке чёткий след —

это мой велосипед

чуть примял в лесу траву

и оставил колею.

В связке мы уже давно,

жизнь связала заодно.

Как нелёгок был обгон,

знает это только он.

И теперь с улыбкой я

говорю, что мы – друзья!

Хорошо всегда с тобой!

Ты по жизни – транспорт мой!

Боль – коварная старуха

Боль – коварная старуха,

Ей пора бы на покой,

Но туга она на ухо

И не слышит нас порой.

Клещи так вонзает в тело,

Что терпеть всегда нет сил.

Чуть отпустит, неумело

Бога просим, чтоб простил.

В стонах: «Господи, помилуй!»

Как мольба за все грехи.

Жизнь нам кажется немилой,

Если все дела плохИ.

Всякий раз от мук страдая,

Свято веря на Руси,

Шепчем: «Мамочка родная,

Помоги мне и спаси!»

За солОминку хватаясь,

Держим цепко этот миг.

С болью справиться пытаясь,

Ценим жизнь и что достиг.

Тоскует народ

В вине заливает народ свою боль,

Тоскливо ему от того, что он-голь…

Поля заросли непролазным бурьяном,

Мужик наслаждается пьяным дурманом…

А все молодые с деревни бегут,

Лишь бабка и дед свой очаг стерегут.

И вечером, сидя на лавках у дома,

Ворчат, ворошат, вспоминают былое…

Сараи пусты, в них коровушек нет,

И даже в курятнике сломан насест.

Лишь чарка вина и хмельной самогон,

Стирают печаль, что пустует загон.

Храм Чудес

В жестокости и лжи

Наш мир давно погряз,

И судеб виражи

Мелькают каждый раз.

И есть ли кто счастливый

На матушке – Земле?

Так хочется правдивый

Ответ услышать мне…

Поверить в руку друга,

Услышав зов Небес…

Хочу, как кот, у луга

Построить храм Чудес.

Несбыточный дурман

Было, не было, иль будет…

В чувствах явный перебор.

Кто-то важное забудет,

Помнить будет только сор.

До смешного мы учтивы,

Если пусто на душе,

А с любимыми строптивы,

Рай не снится в шалаше.

Подавай квартиры, дачи

И путёвки на моря…

Чаще всё же без удачи

Жизнь калечим свою зря.

И к закату эпизоды

Счастьем кажутся земным,

А текущие заботы

Посвящаем мы родным.

Не изведав томной страсти,

В суете познав обман…

Лишь тревожит нас отчасти

Весь несбыточный дурман.

Но душа, порой, летает,

Хочет счастья и любви.

И пока не остывает,

То, что теплится внутри.

Про след

Мой склад ума понятен не для всех,

В душе надёжно