Издалека

У меня в карманах ветер, а на ботинках грязь.

Я требовать, увы, не научилась.

Просить не буду, даже матерясь.

Понять меня несложно, помочь уже сложней.

Не хочешь ли послушать, что в голове моей?

В ней свалки и завалы, руины и сады,

И длинный список судеб вдоль каменной стены.

Тех, кто меня заметил, кто проклинал крестясь.

Чего они там видели, беснуясь и крутясь?

Иные доверяли мне свой чемодан и вздох.

И кто-то притворялся, а кто-то был таков.

Бывали те, что чаяли во мне решенье бед,

Но я не панацея, во мне лекарства нет.

Кого-то упустила я, а кто-то не пришёл,

Но все они отмечены. Вон, ровный частокол.

Развесила по важности, по росту и страстям.

Сегодня – гость непрошенный, а завтра уже там.

Так в чём моя проблема? Возможно, её нет.

Купи десяток скальпов и предложи обед.

Выбор

Я предпочла дудку флейте,

Много ли в этом ума?

Рифме – рваную строку,

Мудрости – пьяные бредни.

Нежной трели – расхлябанный голос сыча.

Может, знаю, что плохо,

Но не чувствую фальши, поверьте.

Так кабацкая песенка душу вертит,

Так народ вокруг шумно гуляет!

Даже странно, что всё это мне не претит.

Даже странно, что так накрывает.

Меня слушать не будут, но я расскажу,

Даже больше того, что хотела.

Трубадур подмигнул, из ковша отхлебнул,

И гитара опять зазвенела.

Да, он мастер экспромта, и он дирижёр

Пьяной сволочи в диком оркестре.

Все ужимки его, хрипы, вскрики, прыжки

Здесь, пожалуй, на редкость уместны.

Что я делаю тут?

Что я делала там?

И мораль, и сознание лезут по швам.

Потеряла свой статус, свой жизненный класс…

Я теперь маргинал.

И мне нужен свой стул.

И мне нужен свой джаз.

Инкубация

Пыль осознания в тёмном углу.

Кто предложил мне смешную игру?

Рушатся в ней все основы основ,

Мечутся «я» всех пород и годов.

Мозг, как затравленный таракан,

Не сказать, чтобы мёртв,

Не сказать, чтобы пьян.

Молча взирает на весь беспредел.

Клятва нутру – он того не хотел!

Под рёбрами воет стальная пурга,

Корёжит мосты и заносит глаза.

Мор от неё и упадок, и глянец

Словно у трупов раздувшихся пьяниц.

Реакция цепи, ядерный синтез,

Смена полярностей, новые гифы,

Молоко с земляникой и кровь с молоком,

Малое зло и добротный погром.

У всех червоточина больше, чем святость,

И, слава, есть бог, чтобы это всё спрятать.

Виток за витком и всё глубже в свой ад,

Там, в общем, неплохо, но так одиноко,

И пыль не стирали лет десять подряд.

Есть место подумать и всё рассчитать,

Потом отказаться и снова начать,

Чтоб после забросить. Ведь я – не они!

Хоть средства похожи, и чувствую кожей,

Что мы бы сошлись, но ни к чему не пришли…

Пыль осознания в тёмном углу.

Кто предложил мне смешную игру?

Держи карман шире…

Душите в корне жертвенный инстинкт,

Его оценит только безнадёжный.

Что с него толку?

Он уже убит.

И с благодарностью в ответ кивнуть не сможет.

Ты любишь правду, честь?

Как это хорошо!

Слова духовника так и роняют миро.

Тебя сожрут…

Ну что сказать ещё?

Бери тряпьё, ищи себе квартиру.

Не рвись помочь, пока не позовут,

А позовут, придумай отговорку.

И ближние тебя полюбят и поймут.

Героев только в урнах чтят

И то под праздник, и под водку.

Что ты видишь?

Река зовёт кровью, клокочет туманом,

По илистой грязи, по совести рваной.

Пусть голос несётся, цепляясь за стебли,

Режась осокой, сквозь ломкие ветви.

Ему уподоблюсь, поймаю теченье,

И сила привычки уступит мгновенью.

Вдохну ещё глубже, чтоб всей напитаться.

Не нужно решать, чего стоит бояться.

Весь ужас с тобою, в нагрудном кармане.

Копить умудряемся страхи годами.

Туман, как дыханье, а ночь – мотылёк.

Взгляд мельком с колен всегда недалёк.

Тот, с биркой на ухе, найдёт мясника,

Но тьма ни при чём и соль её в том,

Что она для тебя?

Мандарины и корица

На мёрзлой грязи иней бел,

Облагородилась дернина.

Размытый, мягкий неба свет

Сквозь призму стёкол объектива.

В застывшем яблоке уже зима.

Впусти её