Утро

Летом в это время уже светает. Теплый воздух заряжает тело энергией, солнце тянет мысли куда-то вверх, мечты становятся красочней, и нет уже ничего несбыточного. Летом.

Только на календаре поздняя осень. Нет ни листьев, ни солнца, ни тепла. Мысли. Только бесконечный поиск причины снова дожить до лета. Улицы этим слишком ранним утром были, как обычно, пусты. Кое-где плотные, защищенные люди стояли на остановках, тонкие и хрупкие блуждали по паркам, скверам, бесцельно сидели на лавочках, одиноко потягивая последнюю сигарету. Автобусы начинали свое движение, храмы открывали двери. Сколько их разбросано по Москве… Многоярусных, раскидистых, с полукруглыми крышами, с колоннами, стремящимися вверх к полусферам золотых куполов. Ступеньки, резная деревянная дверь и запах ладана.

Внутри никого нет. Маленький сухонький старичок крестится и кланяется у каждой иконы, шепча что-то, прося или благодаря святой лик. Место начала и место конца. С высоты сводчатых потолков множество глаз наблюдают за теми, кто пришел поклониться или обратиться, рассказать. И уйти.

В углу на низкой деревянной лавке сидела молодая женщина, в черном пальто, с длинными рыжими волосами. Лица ее не было видно, оно скрыто за мокрыми ладонями. Больше никого. Лишь серенькая, почти незаметная женщина у лотка с иконами и свечами готовилась к ранней божественной литургии. Мало таких, как она, нашедших радость и успокоение в том, кого они никогда не видели. Утром людей бывает мало, жизнь, как ненасытный червь, требует все больше и больше времени для удовлетворения своих плотских потребностей. Живот приятней головы. Вечер приятней утра. Некогда думать о Боге, тем более, когда так нравится думать только о себе.

Двери храма стали открываться чаще. Никто не проходил мимо лотка со свечами. Женщины и мужчины, но в основном женщины, останавливались у икон снова чего-то прося. Запах ладана настраивал на откровения. Священнослужители ходили взад-вперед, готовясь, расставляя, раскладывая. Рыжеволосая дама, сидевшая в углу, достала из сумки платок и вытерла им лицо. Уставшие глаза явно избегали встречи с другими, а может, просто не могли оторваться от пола. Снова закрыв лицо рукой, она вышла на улицу. Еще темно, а может, просто тучи висели так низко, что солнце никак не могло пробиться. Город уже успел отойти ото сна. Машины куда-то спешили, обгоняя друг друга, встречаясь для передышки на светофорах. Люди тянулись к метро, обреченно стремясь к неизбежному. Работе, столу, коллективу. Очередной день не принесет в жизнь каждого из них ничего нового.

Женщина с длинными рыжими волосами продолжала следовать по тротуару в ведомом только ей направлении. Шаг ее был медленный, тяжелый, как будто идет она уже не первый день, не первую ночь переживает в пути. Легкий поднявшийся ветерок трепал ее волнистые волосы, яркие, как пробивающиеся языки угасающего пламени. Она остановилась у двери, над которой крупными буквами было написано «Салон красоты «Парадокс». Толкнув ее, женщина вошла в маленькое помещение, заполненное креслами, зеркалами, фотографиями известных красавиц. Не было только людей. Откуда-то доносилась громкая речь и женский заливистый хохот.

– Ау! Здесь кто-нибудь есть? – крикнула женщина, застыв у двери.

Ответ последовал не сразу. Явно этот окрик особенно никого не заинтересовал.

– Слушаю, – полная женщина с объемной кудрявой прической вышла из соседней комнаты.

– Вы работаете?

– Мы с семи, – недовольно ответила она.

– У вас можно подождать?

– Вода будет только в десять. Веерное отключение.

– Мне не понадобится. Надеюсь, электричество пока есть?

– А как прикажете мыть вашу копну?

– Налысо. Я хотела побриться.

– Садитесь.

День

19:20, Москва

В просторном люксе «Карлтон» роскошного московского отеля Ritz-Carlton шли последние приготовления. У большого круглого стола в гостиной суетились официанты, сервируя его богемским стеклом и лучшим европейским фарфором с золотой эмблемой отеля. Рядом со столом на высоких ножках стояли наполненные льдом ведра с утопленными внутри бутылками шампанского. Изысканные закуски, салаты, аккуратно нарезанная фаршированная стерл