Вкус боли. Том второй

Андрей Казаков

Содержит нецензурную брань

Это жёстко-хлёсткая, натуралистическая экспрессия современности в миниатюрах. Кич с применением гротеска, экстравагантности, аллегорий и прочих крикливых и шутовских штучек, исходя из того, что вся наша жизнь – цирковой балаган по сути. Зоохория: стихи о природе, через состояние которой раскрывается мир людей. Политфенька – о разных социальных группах людей в лихие 90-е и о сохранении человеческого облика. Русская парилка: о людской интимной правде, такой же жгуче-откровенной, как сама парилка.

Вкус боли

Том второй

Андрей Казаков

© Андрей Казаков, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зачин

Перед Вами, читатель, жёстко-хлёсткая, натуралистическая экспрессия современности в миниатюрах; демонстрация нашего мира таким, каков он есть. Это кич с применением гротеска, экстравагантности, аллегорий и прочих крикливых и шутовских штучек, исходя из того, что вся наша жизнь – цирковой балаган по сути, в котором взрослые-актёры и есть самые настоящие дети.

Сочинение, написано в постсоветский, почти 30-летний период и состоит из двух томов. Первый том издан ранее и состоит из одного основного раздела с одноимённым названием. Это второй том сочинения и в нём три разных раздела.

В раздел «Зоохория» включены стихи о небе, земле и воде; об очеловеченных животных, птицах, насекомых и растениях, через состояние или поведение которых раскрывается воздействие на них мира людей.

Раздел «Политфенька» включает в себя особенности жизни разных социальных групп людей в перестроечные 90-е годы прошлого столетия, а также некоторые советы и рекомендации автора по сохранению человеческого облика в любых условиях.

Стихомассаж «Русская парилка» раскрывает читателю людскую интимную правду, такую же жгуче-откровенную, как сама русская парилка.

Книга содержит множество ярких, экстравагантных авторских иллюстраций, отражающих суть написанного. Ведь читать и смотреть значительно интереснее, чем просто читать.

Зоохория

Есть место на Земле, где я один

среди лесов и солнечной погоды

рисую лучшую из всех своих картин

в любой день жизни и в любое время года

К эпиграфу

Обнажённая правда

Вся правда – в дереве без листьев,

когда весной обнажено,

оно готовится под птицей

надеть зелёное ярмо.

Затем под солнцем превратиться

в сухое, ржавое пятно.

И снова обнажённой правды

заснеженное панно.

Замануха

Оранжевое облако небо украшает;

оранжевое облако вечер веселИт!

Зачем же нам

с оранжевым-то облаком

печалиться?

Но вот оно исчезло

и больше не бОдрит…

Замануха

Закономерность

Птица тревожно на меня смотрела

и навсегда из гнезда улетела.

Из пяти яиц малахитово-призрачный глаз

превратился в соломенно-мёртвый экстаз.

Лучшее бывает лишь раз

и всегда без прикрас.

В скорлупе морозное забвенье.

Начало конца

Древесных тел уродливые пальцы

через зрачок в голубизне

всё что-то шарятся при мне.

Земля в разломанном стекле

стволы собою окружает

и зелень свежая взрастает

в моей натруженной ноге

из полутьмы, из полусмерти —

источник жизни, он же – смерти.

Отдых

Дождь степом выбивает детство на стекле

и отражает дни его в гудке

стремительно идущего экспресса.

И груши грудь топорщится в листве,

и ветви краснощёких яблонь

с волненьем тянутся ко мне,

сидящему устало в кресле.

Отдых

Лесная прогулка

Купаюсь в изумрудных волнах леса.

Вокруг неслыханная тишина.

Шумиха городов осталась где-то

вдали,

освободив меня.

К чему тот дальний мир,

безумный,

где нет совсем

идей добра?

А мир,

который изумрудный,

ждёт молча своего конца.

Лесная прогулка

Происшествие

Белобокая сорока

краем веера-крыла

снегом сыплет на меня.

Усмехнулась борода,

бликом линз зажглись глаза.

Жизнь вышла из угла.

Оживляж

Мы рождены в п