Демон Аль-Джибели

Андрей Кокоулин

Повесть. Восточное фэнтези. Думал ли демон-ойгон Бахма-тейчун, лишенный половины души, что люди станут его спасением? А кем станет он для них?

Демон Аль-Джибели

Андрей Кокоулин

© Андрей Кокоулин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Только Колька накрыл ладошками коричневого, в какой-то светящейся слизи жабенка, только отжал палец, чтобы посмотреть, там он или нет, как кто-то потянул его за ногу.

Разумеется, это был Витька Жук. То есть, Жуков, конечно же.

– Дай посмотреть, – сказал Витька.

Ну никакого терпения!

И вообще, кто поймал? Колька поймал. Значит, и смотреть ему первому.

Жабенок щекотно тыкался в ладони изнутри.

– Погоди ты, – сказал Колька приятелю. – Здесь тихонько надо.

– Ты только не упусти, – прошептал Витька, подползая ближе. Его черные глаза наблюдали за Колькиными руками с тревожным ожиданием. – На него дождь загадать можно. Или даже электрическую грозу!

– Ха! – Колька сел у канавы, наполненной мутной водой. – С ним все, что угодно, можно! Он же светящийся!..

Бахмати убрал ладонь с потного лба мальчишки.

Что за чудеса ему снятся! Странный мир, странные имена. Странное животное – жабенок. Бахмати причмокнул губами.

Ну да ладно!

Он поймал мизинцем невидимую нить яхун-тинтак – пустыной болезни. Нить обвилась вокруг пальца, серая, с черными утолщениями. Жадная до новой жертвы. Теперь слегка потянуть…

Родителям Сомхали, старому носатому Горхану и немолодой уже Касин, наверное, казалось, что Бахмати просто водит ладонями над дрянным одеяльцем, укрывшим тело их двенадцатилетнего сына, но там, где жила яхун-тинтак, его пальцы ловили все новые нити.

– Выше лампу!

Свет испуганно плеснул к потолку, тень Бахмати, увеличившись, прыгнула к ребенку, а нити на мгновение стали видимы.

Ахнула за спиной Касин.

– Ни слова! – рявкнул Бахмати.

Поддернуть, сплести хитрой косичкой, шевеля запястьями, сцепить еще несколько тонких отростков-волосков.

Ага! Последние движения наконец-то заставили показаться саму яхун-тинтак. Похожая на ком пыли с черной живой сердцевиной, словно любопытная женщина, она проросла сквозь грудь мальчишки.

– Ах, бабушка яхун-тинтак, – зашептал Бахмати, – дай-ка я тебя…

Косички задрожали в пальцах.

Чуть-чуть вверх, пауза, приопустить, осторожно завить нити ближе к сердцевине. Хорошо. Теперь медленно, не дыша…

Опускаясь по нитям, Бахмати одновременно приподнимал саму яхун-тинтак. Мгновение – и пустынная болезнь закачалась над Сомхали вся, даже маленький вертлявый хвостик вышел, неуверенно щупая остывший ночной воздух. Будто сердце билась внутри косматого серого кома черная горошина.

Ап!

Подкинув яхун-тинтак, Бахмати поймал ее в сплетение собственных нитей, ужал и быстро спрятал в вырез халата. Спи пока, бабушка.

Тут же ожил, закашлялся и заплевался пеной мальчишка.

– Воды, – скомандовал Бахмати.

Качнулась лампа, деля комнатку на светлое и темное, пропала и появилась Касин, протянула медный кувшин дрожащими руками.

– Не мне, ему, – наклонил голову Бахмати.

– Сомхали! Сынок!

Касин упала на колени возле лежанки. Полилась вода, омывая лицо Сомхали, струясь на земляной, плотно утрамбованный пол.

Мальчишка дернулся.

– Пей, сынок, пей. Все хорошо.

Рука матери приподняла голову сына.

Под стук зубов о медный край и гулкие глотки Бахмати кивнул самому себе.

– Я сейчас вернусь, – сказал он старому Горхану и вышел из хижины в ночь.

На темно-синем бархате неба сияли крупные звезды.

Земля была черна. Сгустком тьмы тянулась к звездам молитвенная башня. Где-то справа брякала колотушка охранника Зафира. Звук колотушки из-за расщепленного дерева был потрескивающий, дребезжащий, ни с чем не спутаешь. Спите спокойно! Только заткните уши! На недостроенной городской стене мерцали огни факелов.

Бахмати тихо свистнул.

Из шелеста в конце улицы возник шар перекати-поля, прокатился по тележной колее, подскочил и верным псом замер у ноги. Разве что сандалию не лизнул.

Иголками торчали соломинки.

Бахмати вынул из