.ru

Оле-лукойе

Оле-Лукойе – злой человечек

Чистые детские души калечит

Грёзами песен, что ухо ласкают.

Слушают дети и не допускают

Мысли, что Оле-Лукойе – обманщик,

Тот, что усмешку недобрую прячет

Там, в уголках добродушной улыбки.

Взрослая жизнь не простит им ошибки.

Слушайте, дети, завороженно

Карлика злого, что так изощренно

Звуками сказок в вечерней тиши

Вам проникает в глубины души.

Дьявольский свой ритуал соблюдая,

То-то потешится он, наблюдая

Как рассыпаются в пыль, так недолги

Детских прозрачных иллюзий осколки,

Пеплом становятся как и золою…

То-то потешится Оле-Лукойе!

Путник и тролли

Нора есть большая в лавандовом поле

Вдали от границ городских,

Где в кости играют отвратные тролли

Фалангами пальцев людских.

Во тьме непроглядной которые сутки

Ведут непрерывно игру,

И как-то один зазевавшийся путник

Случайно свалился в нору.

Испуганный насмерть, опомниться силясь,

Едва попытался бежать,

Как тролли в него мертвой хваткой вцепились – Жить хочешь – придется играть.

«Условия наши внимательно слушай,

В игре не помощник испуг,

На кон ты поставишь не жизнь и не душу – Нам впредь обеспечишь досуг!»

Что тролли имели в виду, что хотели – Расспрашивать путник не стал,

Из сумки дорожной, висевшей на теле

Огарок свечи он достал.

«Ну, тролли, сейчас, – молвил путник нахально – Вас в кости играть научу!»

И мягко на каменный стол на игральный

Зажженной поставил свечу.

Два раза подряд он обыгрывал троллей.

Не в силах обиду терпеть,

Все тролли наморщились, словно от боли

И стали зубами скрипеть.

И вновь путник кости взял жестом привычным,

Но старый ссутуленный тролль

Сказал: «А теперь, как велит наш обычай,

Сыграть нам с тобою позволь».

И воздух набрав грудью тощей, ребристой,

Что было в нем старческих сил,

Он выдохнул вдруг, и пронзительным свистом

Свечу на столе загасил.

Во тьме наступившей рукою наощупь

Едва путник кости нашел,

Но видеть не мог, как лицо он не морщил,

Тех чисел, что пали на стол.

Но понял он сразу, что в это мгновенье

Его покидает успех,

Услышав, сменяющий злое сопенье,

Вокруг издевательский смех…

И полночью путник в измятой постели

В холодном проснулся поту.

И сердцем почуял, что прыгало в теле,

Что, видно, накликал беду.

И тишь полуночную вопль нарушил,

Забился огонь в ночнике,

К лицу поднеся, путник не обнаружил

Ни пальца на правой руке…

Старик и смерть

С лицом песчаной выжженной пустыни

И с головой, седою, словно снег,

Внимая телу, что предсмертно стынет,

Лежал больной и старый человек.

Была теперь ему уж безразлична

Шумливая людская круговерть,

И много лет знакома и привычна

Сама к нему его явилась Смерть.

И как-то обреченно и устало

Она смотрела старику в лицо,

И с пальца тонкого ее упало

На грудь ему неброское кольцо.

Был взгляд ее спокойным и печальным,

Как будто не само явилось Зло,

Но то кольцо являлось обручальным

И скрытый смысл в себе оно несло.

И видя, как старик теряет силы,

Последние, что только смог сберечь,

Размеренно она заговорила,

И в жилах кровь студила эта речь.

Когда-то сильный человек и гордый,

Который спорил каждый день с судьбой,

Своей услышал смерти голос твердый:

Ну, здравствуй! Я явилась за тобой.

Назначен каждому свой час погибнуть.

Уж ты поверь мне – не было и дня,

Чтоб не пыталась я тебя настигнуть,

И видишь – все-таки нашла тебя.

Страдая страстью к перемене места,

Встречался людям ты то тут, то там,

Но словно оскорбленная невеста

Я за тобой ходила по пятам.

Единожды познав меня когда-то,

Ты больше неразлучен был со мной,

И в те года, когда ты был солдатом,

Я у тебя шагала за спиной.

В то время за тобой идти по следу

Мне было по-особому легко,

Когда же ты одерживал победу,

Я отступала… Но недалеко.

На время оказавшись не у дела,

Я знала – повторится все опять,

И с нетерпеньем на тебя глядела – Когда ты вновь начнешь меня искать.

И много раз печально и призывно

Ты звал меня в горячечном бреду,

Вед