За дружбу народов
Дело было в Бухаре и сравнительно недавно. Мы с другом откомандированные, а значит вольные, баловались на досуге водочкой. К соседнему топчану медленно подтягивалась группа туристов. Человек пятнадцать усталых, но шумных и обвешанных японскими аппаратами туристов, время от времени щёлкали то Ходжа Насреддина на ослике, то тысячелетний платан.
Друг, обожавший приставать к туристам, вытянулся во весь рост и, медленно просканировав каждого, громко спросил:
– Русские что-ли?
Туристы, немного замешкав, почти хором ответили:
– Они самые!
И тут мой приятель, в порыве непонятной печали, иронично выдохнул во весь голос:
– Понаехали!
Соседний стол мгновенно затих. Первая опомнилась белокурая девушка:
– Мы вообще-то туристы, не гастарбайтеры.
– Мы денежки у вас тратим, если что, – подхватила вторая. – А могли бы где-нибудь в другом месте потратить.
– Например, в Турции, – хмуро буркнул мужчина, – или в Египте. Там и duty free дешевле.
Я, пнув под столом друга:
– Ты, балда, гости же! Ведь «мехмон отангдек улуг» (др. узб. пословица: «Гость свят как отец»).
А он, отрезвев на пару секунд:
– Да шучу же, ребята, вы что, в самом деле!?
Гости натянуто улыбнулись нам и спокойно принялись изучать меню.
Через пару стаканов, приятель опять поворачивается к соседям:
– А откуда именно вы будете, – спрашивает он, – друзья?
– Москва, – ответил кто-то, чавкая пловом.
Тут друга опять занесло:
– Бухара не резиновая! – и сам же покатился со смеху.
Плов, а вместе с ним и зелёный чай в пиалах, медленно остывали, пока туристы из России, замерев, смотрели на этого пьяного горе-патриота, вероятно придерживающегося, как и скинхеды на Красной Площади, крайне левых взглядов.
– Фашист! – шепнул один из туристов.
Наличие недюжинных мозгов и искрящего чувства юмора – главное отличие «фашиста» от «патриота». Когда первый, к сожалению, убывает при увеличении алкоголя в крови, второй же, наоборот, прибывает с его ростом.
– Простите меня, грешного, бога ради, простите! – всё не мог успокоиться приятель. – Просто давно уже хотел что-то подобное сказать в лицо москвичам! Не удержался, ради бога извините.
И тут же, желая смыть свою вину, крикнул официантке:
– Девушка, принесите, пожалуйста, гостям красного вина, за мой счёт, разумеется!
Мне уже было не по себе. Я встал и отошел. Когда вернулся, друга на месте не было… его буйные тосты звучали уже из соседнего столика. Устроившись средь гостей, он крепко держал в одной руке бутылку вина, а в другой заполненный стакан, и рассказывал гостям историю про своего деда. Он рассказывал её всем и всегда, когда доходил до своей кондиции.
На Войне отряд, в котором служил его дед, попал в засаду. После короткого боя, из всего отряда в живых остались только двое: сержант и он. Им не только удалось чудом выбраться из засады, но и умудрились взять ценного «языка». Дед ни слова не говорил по-русски, а сержант никогда не слышал узбекский, ну а фриц и подавно, знал только свой «арийский» язык. Вот так, две недели блуждали они в лесу, каждый разговаривая на своём языке. Со слов деда, атмосфера у них была вполне весёлая, даже немец за это время стал им как-то ближе. Делились запасами, стали понимать друг друга с полуслова.
Тут все за столом весело подняли пиалки, наполненные сладким вином.
Я слышал эту историю из уст друга, наверно, раз сто, но никогда он её не рассказывал до конца. А конец был печальный: добравшись до своих, одного после допроса расстреляли, второго определили в штрафбат, третьего понизили в звании. Но мой гениальный друг умудрялся всегда превращать свой рассказ в роскошный тост, и выпивали всегда стоя – «за дружбу народов».
Попутчик
Возвращаясь с работы, в зависимости от настроения, я беру по дороге попутчиков.
Ну а что, лишние пару ушей, ну и нелишние пару копеек!
Средь голосующих я стараюсь отбирать таковых, кто менее всего похож на Лектера Ганнибала или зелёного Халка. Хотя признаться, по секрету, таковых у нас в городе становится всё меньше и меньше!
Уже в машине я проделываю со своими пассажирами следующее:
Я задаю им три вопроса на любые темы. Если он/она отвеч