Фотография. фантастическая повесть

Ольга Хомич-Журавлёва

«Фотография» – фантастическая повесть, в которой простой русской женщине встречается Торговец мечтами, который воплощает в реальность самые потаённые желания своих клиентов – будь то путешествие в будущее или прошлое. Но вот что он попросит взамен?..

Фотография

фантастическая повесть

Ольга Хомич-Журавлёва

© Ольга Хомич-Журавлёва, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Торговец мечтами

– Какая же у него была профессия? Никак не вспомню.

– Бухгалтер?

– Да нет… Почему сразу – бухгалтер?

– Может, менеджер? Те часто с ума сходят.

– Вот, точно! Только не менеджер, а продавец. Нет, не продавец… торговец, да, торговец!

– И чем он торговал? – Лялька поставила на блюдце допитую чашку чая.

– И не вспомню даже. Что-то нереальное продавал, нелепое – то, что и продать нельзя.

– Поняла – он шарлатан, что ли? Какой-нибудь новоявленный потомственный колдун, эдак в двадцатом поколении? Сейчас их много развелось. Напридумывают себе всякого потустороннего, а потом крыша едет.

– Знаешь, Лялька, я тоже сначала так подумала – странный он такой. И потом – нельзя же торговать мечтами. Вот! Вспомнила! Он был торговцем мечтами.

– Мда… Точно шарлатан. Или ещё чего хуже – мошенник, что, в принципе, одно и то же…

Лялька с трудом подняла из кресла грузное тело килограмм в сто двадцать и, переваливаясь на больных, испещрённых варикозом ногах, побрела на кухню, захватив фарфоровый чайник:

– Новый заварю, ещё попьём.

Я сижу, разглядываю Лялькину гостиную – мне у неё нравится – всё так стильно обставлено – с потугой на барокко – креслица и диванчик такие резные – голубой габардин и белое дерево с позолотой. Опять же сувениры на полочках стоят со всего света, где она побывала. А у меня дома сплошной «хай-тек» – дизайн, на который пришлось согласиться по настоянию моих мужчин. И что теперь? Они разлетелись по всему свету, а я осталась жить в аскетичном обилии стекла, пластика и металла, словно в казарме.

Я вздохнула – как домой не хочется.

– Эля, ты же никуда не торопишься? – тут же донёсся из кухни голос Ляльки, словно чувствуя мой вопрошающий взгляд через стену.

– Нет, до работы ещё восемь часов. Я может, вообще у тебя переночую. Если ты не против.

Конечно же, Лялька не будет против – она же моя старшая сестра. И хотя ей уже пятьдесят, и она из хрупкой девушки превратилась в огромную мадам с короткой стрижкой блондинистых волос, с полным боевым комплектом – мужем и двумя детьми, для меня она всё равно остаётся Лялькой.

Сын и дочь сестры благополучно выросли, выучились, женились, обзавелись своими детьми и покинули родину – Яна умотала на ПМЖ в Чикаго, а Станислав – во Флоренцию, также навсегда, подальше от родной страны, чем оба очень печалили Ляльку.

Муж, правда, никуда не делся, но, как подобает натуре художника, вечно пребывал в творческом кризисе, и, ожидая пришествия Музы, лежал на диване в детской, глядя в потолок, а чаще – блуждая по социальным сетям в планшетнике. Временами Муза возвращалась в лице возмущённых заказчиков, напоминающих о срывающихся сроках, и он уносился в мастерскую, которая находилась на мансардном этаже этого же подъезда, и писал картины одну за другой, выдавая если не шедевры, то вполне приличные картины, радуя обеспокоенных отсутствием заказанных картин галеристов. И когда банковские карточки взбалмошного семейства пополнялись приличными суммами гонораров, глаза Ляльки начинали томно блестеть сытой поволокой, движения её становились величественней, и она отправлялась в различные круизы, путешествовать по миру, непременно навещая своих детей.

И каждый раз, приезжая домой, она обнаруживала своего мужа на диване в бывшей детской, выдохшимся от фонтанирующего вдохновения и последующего затем беспробудного пьянства в её отсутствие. Пьянство пресекалось, Лялька ставила благоверному капельницы, чтобы избавить его от белой горячки, ибо по профессии она тоже врач, как и я.

Вся её жизнь состояла из периодов – от кризиса, до кр