Мечта мечты

Анастасия Борзенко

Когда мужчина встречает женщину и влюбляется в нее, очень важно, осознает ли он сам, что именно полюбил. Саму женщину или свои мечты о ней. И есть ли шанс все изменить, даже если уже непозволительно поздно и большая часть жизни пройдена? И что случится, если мечты тоже умеют мечтать?

Анастасия Борзенко

Мечта мечты

Глава 1

«Ее рука была бела и некрасива. Она водила пальцем по стеклу электрички, словно была зима, и оставались отпечатки на грязном, тронутом морозом окне. Я долго смотрел на Нее, прежде чем решился спросить, что Она рисует. Она нервно вздрогнула, посмотрела на меня своими неприлично большими серыми глазами, и ответила:

– Бесконечность. Ее не видно, но она во всем. Не находите?

На мгновение показалось, что Она душевнобольная. Самая женственная из всех, что приходилось видеть. Женщина звонко рассмеялась, обнажила свои прекрасные белые зубы без какого-либо стеснения, будто бы ей было все равно на людей вокруг.

– Простите. Я пошутила.

Улыбка… Никогда больше (никогда раньше!) не видел подобных улыбок. Мне безумно захотелось Ее поцеловать. Вдруг она вскрикнула:

– Моя остановка, совсем вы меня отвлекли! Вы такой болтун!

Честно говоря, в тот момент я совершенно потерялся – не успел спросить ее имени или пригласить на свидание… Но почувствовал твердую уверенность в том, что мы еще обязательно встретимся.»

– Федор Петрович, время идти ко сну.

Пожилой человек в хорошо отглаженной фланелевой пижаме зло посмотрел на доктора, который вмешался в трепетный мир его интимных воспоминаний с юношеской бесцеремонностью. Его старый нос покраснел от негодования. Молодого человека также раздражали манеры старика, задевала категоричная отчужденность и презрение ко всему и всем. Доктор никогда не задавал Федору Петровичу вопросов и вдруг решился. Вышло тихое и неуклюжее:

– Пишете?

Федор Петрович вздрогнул. Вопроса он не ожидал. И счел его настолько дерзким, что решил, что ослышался. Ответа молодой человек не удостоился. Доктор решил не сдаваться:

– Пишете что-то про свою жизнь?

Старик побелел. Собрав в одно единое всю внутреннюю силу, которая еще в нем осталась, он тяжело облокотился на подлокотники инвалидного кресла и бросился на врача. Его сухие, но цепкие руки обхватили шею молодого человека. Его губы приблизились к уху, и, задыхаясь от негодования, он начал говорить шепотом, но сорвался на крик.

– Вы называете это чем то, молодой человек? Вы не смеете чернить то, о чем не имеете ни малейшего представления. Вы никогда не испытаете и не узнаете того, что известно мне. Ваши мелкие мозги и ничтожное сердечко не предназначены для Великих чувств. Всю жизнь проведете со стариками и не заметите, как сами состаритесь.

Тело колотила мелкая дрожь и он болезненно опустился на пол.

Доктор чувствовал, что должен помочь старику подняться, но не мог заставить себя. Вместо этого он сам закричал:

– Да, Федор Петрович, да! Я трачу свое время на таких как вы, пожилых людей, которые ни разу… ни разу!!! Человеческое спасибо мне не сказали. И ничего, кроме мыслей, искаженных временной паранойей, не видят. И не хотят видеть. Скажите, вы помните… Нет, помните, как меня зовут? – от волнения он повторял слова.

Старик лег на холодный кафель и вытянулся в полный рост. Тело приятно охватила холодная прохлада с легким запахом плесени и хлорки.

– Спасибо… За то, что бездарно растрачиваете свою жизнь на насекомых, подобных мне. Потом и вспомнить нечего будет, и вы умрете, не оставив после себя ничего. Никакой истории, молодой человек.

Доктор едва мог унять дрожь, его колотило, будто в ознобе. Он налил воды из графина и жадно осушил стакан.

– Знаете, Федор Петрович, Вы правы, мне нечего будет написать своим потомкам кроме как воспоминаний о пожилых людях, с которыми я здесь уже двенадцать лет, но, я живу этим. Живу сейчас, в данную секунду… А, вы, Федор Петрович, не знаете и никогда не знали, что это слово значит. Мне горько говорить это, но сомневаюсь, что узнаете. Времени может не хватить…

Старик засмеялся. Сухим и неприятным сме