Летающая голова

Гай Себеус

На земле их заботливо ждали. Изломанные падением с огромной высоты их, уже человечьи, бескрылые тела бережно подняли, обтёрли кровь, обернули в пелена цвета света. Тем же, чьи колена недовывернулись, помогли. Кузнечным молотом, а то и по-простому, ударом ноги, довывернули. С человечьего на птичий манер. Похоронили сидя, по таганскому обычаю. Нахохленными, будто замершими в ожидании чьего-то зова.

Летающая голова

Гай Себеус

Хорошо написано, это когда чужой человек охотно входит в хитросплетения твоей памяти, забыв о себе и о времени. И отпускает собственную голову на твою волю.

Подбрасываешь её ещё ты.

Но уносит её тем же самым ветром, что некогда заселил и твою память. И уносит дальше твоей! Уносит додумывать и до-вспоминать пробуждённое тобой: то прошлое, то …будущее.

А если потом этот человек ещё и продолжит историю, запись которой ты уже начал, тогда цепочка неизбежно приведёт вас к открытию главных смыслов: ради чего же всё, что было и будет?

© Гай Себеус, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ничего лишнего

1

Нежно-пуховая дымка водяной пыли лежала на всём вокруг. Мглистая непогодь прилегла на землю, облепила её белёсой росой. Хранила-берегла пока от предстоящего восторга.

Но он прорвался!

Восторг долгожданным вымоленным светом полоснул плашмя по перьям крыльев. Крыльев, тяжело, будто по ступеням, взбирающихся на высоту.

И они отозвались тончайшим свистом синего цвета.

Атласной полосой спросил лиловый, отозвался аквамариновый, лазоревый сладко пропел о восторге причастности, убаюкав боязнь.

Стало легче. Много легче! Никаких обид! Всё должно быть правильно. Свет решительно окоротил все сомнения.

Божественные предки правы: красота – это ничего лишнего. Поэтому никак нельзя подвести…

Самый крупный ворон, чьё перо отливало узором драгоценнейшей хоролужной* стали, сложил крылья. Ах, сколько он знал о ней! А теперь его жизнь стала лишней…

Всей тяжестью прожитых лет устремился он к земле. За ним и остальные.

На земле их заботливо ждали.

Изломанные падением с огромной высоты их, уже человечьи, бескрылые, тела бережно подняли, обтёрли кровь, обернули в пелена цвета света.

Тем же, чьи колена недовывернулись, помогли. Кузнечным молотом, а то и по-простому, ударом ноги, довывернули. С человечьего на птичий манер. Похоронили сидя, по таганскому обычаю.

Нахохленными, будто замершими в ожидании чьего-то зова.

Вот так.

Бог Смерти в Крае Белоглазых тан не любил скучать.

2

Роженица страдала уже вторые сутки.

Чисту позвали, когда окончательно стало ясно, что сами родственники ей не в силах помочь, несмотря на отшлифованные из поколения в поколение навыки скотоводов, принимающих в период окота тысячи новорождённых.

Ягнят. Но не людей.

Женщина уже не кричала, не просила о помощи. Она явно умирала. Глаза были закрыты. Дыхание стало коротким, отрывистым и еле слышным.

Муж несчастной, привезя лекарку, вообразил, что теперь-то всё в порядке. Всё, что пошло не так, немедленно будет исправлено. Во всяком случае, его теперь никто не сможет упрекнуть в том, что он чего-то недоделал!

Он почти уважительно стащил старуху с коня. Почти на руках донёс до своей крытой повозки. Почти не толкая, внёс внутрь, без церемоний выпихнув наружу всех лишних и оказавшихся бесполезными родственниц. И с облегчением вздохнул, вознеся глаза в небо, благодаря всемилостивых богов, что жена ещё дышала еле слышными хрипами.

Но проклятая старуха и не думала поспешать!

Ворча, она медленно вылезла наружу и заковыляла к коню, на крупе которого остались её котомки.

Мужчина пробормотал проклятия! За что нещадно ляпнул себя по губам, – как можно осквернять богов в момент, когда они с женой особенно нуждались в их покровительстве! И трусцой помчался помогать.

Он снял узлы, которые были довольно весомы. Старуха, судя по её никчёмному виду, явно не дотащила бы их. Мало того, что она была очень старой, она ещё и выглядела не как все.

Выбеленный временем посконный балахон покр