Письма из райских кущ

Виталий Волков

Хайко Деген

2018 год. Австрия и Польша грозят Брюсселю созданием нового европейского пакта, в котором не будет места "пара-исламскому" западу Европы. Восток Германии латентно становится местом репатриации бывших жителей ГДР и реинкарнации "христианской" Европы. Но в Брюсселе политики стараются не заметить этого. Журналист Виктор возвращается в Кельн из командировки в Европарламент. В письме своему другу Хансу, реиммигрировавшему из Вестфалии в места своей юности, в восточные земли ФРГ, он делится тем, что происходит в его семье. Сын Виктора выражает намерение конвертироваться в ислам. Виктор начинает разбираться, что за этим стоит – свободная воля молодого человека, веянье моды или рискованная политическая интрига, направленная против самого Виктора. "Письма из райских кущ" – авторский русскоязычный вариант книги "Briefe aus den Garten Eden", изданной в Австрии на немецком языке в 2014 году.

Виталий Волков

Хайко Деген

Письма из райских кущ

Пролог

Уважаемые дамы и господа, уважаемая редакция.

Текст, который я вам отправляю с предложением опубликовать, по нынешним временам и при сегодняшних нравах и правилах является моей собственностью, хотя достался мне, хочу предупредить, при обстоятельствах странных, и, вообще-то, если по справедливости, публиковаться не должен. Его авторы наверняка согласия на публикацию не дали бы, хотя владельцами письменного материала, попавшего ко мне, были, как я догадываюсь, не они, а государство. В моих же руках он оказался в силу человеческой слабости. Проживая поблизости от Вены, в курортном Бадене, я нередко встречаю там игроков, картежников, которых притягивает знаменитое местное казино. Не всем им везет на масть, а кое-кого даже не пускают уже в стены этого дворца азарта, и они ищут компанию, с кем бы перекинуться, сбить пульку или вист. Есть тут пара кафе, за которыми ходит слава, что там родственные души могут найти встречность. В одном из таких кафе частенько сиживаю и я, потому как чем еще развлечь себя свеженькому вдовцу с доброй пенсией учителя словесности и жениным наследством, которое уже не потратить при скромной моей жизни. На большие деньги я не игрок, и никогда не был, а по маленькой, да с каким-нибудь поистрепавшимся лузером – самое милое дело. Потому как тут всегда не одна игра, тут характерность, тут рассказ. Обязательно вылезет чья-то драма, история, обязательно вскроется человеческий нарыв. То о жене, то о дочери своей нелюбезной. То о самом себе так критически, с такой проницательностью к порокам и слабостям расскажет лузер, такое «красное и черное» выпишет, такую американскую трагедию, что какой там Стендаль, какой Драйзер! А я грешен, я не горд, я подбираю и домой несу. Это мой выигрыш. Там запишу в свой дневник, в свою копилку, а потом, через месяц ли, через два, сяду у окошка, надену очки, и все судьбы перелистаю. Кто что копит. Один марки, другой монеты, третий женщин. А у меня такая вот страсть. Писателем бы мог стать, только писатель рядом со мной – существо зависимое, да к тому же растратчик. В другом, в широком смысле и в моем, конечно, понимании. Ведь он как почтальон – тоже с марками всю жизнь, а не собирает, только отправляет по чужим адресам.

О почтальонах не зря я заговорил: тот мой лузер, о котором речь, наверняка или на почте состоял, или в тайной службе. Иначе откуда у него эта пачка писем, что он мне проиграл? Так вышло, что не на что ему играть стало, и он, заглянув мне в глаза, возьми и предложи на кон такое поставить, чего ни у других нет, ни у меня. Картежник, если он настоящий игрок, а не спортсмен и не барин скучающий, проникновением обладает потрясающим, интуицией уникальной. Нагнулся к моему уху и говорит, что письма у него есть, пачка писем с такими судьбами, с таким вывертом, что хоть сразу в музей страстей или на страницу журнала, хотя нет такого журнала, которому они вровень. Не часы фамильные, не перстень, а переписку двух мужчин, свеженькую совсем, можно сказать, только с письменного стола снятую, ставит мой Растиньяк на кон. Не электронную почту-однодневку, а копии настоящих, то есть на бумаге