Я жив ещё пока… (сборник)

Владимир Александрович Кулаков

Поэзия XXI века (Горизонт)

Это сборник прозы в стихах. Исповедь автора самому себе. Душа, вписанная в строчки…

Кому-то эта книга покажется грустной. Кому-то – слишком жёсткой и правдивой. А кому-то, наоборот, покажется, что автор приукрашивает жизнь. Столь откровенные стихи всегда непросто читать. Но в самые трудные моменты жизни они становятся лекарством – как для автора, так и для читателя.

Так же в книгу вошёл сборник «почти» романсов и песен: “Ах, скажите вы мне…” где лирическая грусть в ладу с юмором и светлой радостью.

Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России. Член Московского Союза литераторов. Лауреат Всероссийского и Международного конкурсов. Обладатель премии Союза Цирковых Деятелей «Артист года».

Родился в 1955 году в Воронеже. Окончил Московское Государственное училище циркового и эстрадного искусства, а так же Воронежский Государственный университет – факультет журналистики. С 1983 года публиковался во многих газетах и журналах.

В настоящее время серьёзно увлекается фотографией и работает над новыми книгами.

Владимир Кулаков

Я жив ещё пока… (сборник)

Вся наша жизнь есть по сути – Любовь!

Как не покажется это печально…

    В. Кулаков

© В. А. Кулаков

Я жив ещё пока…

проза в стихах

«В начале было СЛОВО…»

«В начале было

СЛОВО,

и СЛОВО было

у Бога,

и СЛОВО…»[1 - Евангелие. От Иоанна. Гл. I]

Бог забрал.

Шесть лет молчания,

ни строчки.

Но вот наполнился

Источник,

и СЛОВО тушью

на бумагу

ПРОЛИЛОСЬ.

«От Пушкина до Бродского…»

От Пушкина

до Бродского

к Гостинке

На невском пятачке

играет

бэнд.

По кругу

импровиз

и банка пива.

На редкие хлопки –

лукавый

глаз.

Людской поток

на диксиленд

наткнувшись,

Меняет шаг,

и суету,

на мысль…

В балтийском небе

чайки

в хороводе.

Под каблуками

жизнь

Великого Петра.

Открытый зев

футляра

из-под банджо

Глотает горечь

медных

пятаков.

И станет вдруг

доступна

и понятна,

Под барабанный треск

и визг трубы, –

Затасканная

мудрость вековая:

Всё в жизни – мелочь.

Немелочна лишь –

Жизнь.

«Засосёт суета…»

Засосёт суета

событий скука,

Полоснёт висок

тоска-осока-сука…

Тамбур куревом дыхнёт

прямо в душу.

До утра покой купе

не нарушу.

В зазеркалье снов моих

вновь вернусь,

В простынь белую ночей

обернусь.

На Смоленку вдоль Невы

ведёт дорога.

Мати-Ксеньюшка, прости,

ради Бога…

Птиц осенних не вернёшь

из далёка

И Ростральных не зажжёшь

позже срока.

В дыры проходных дворов

ворвётся ветер,

Сгоревших дней далёких тех

закружит пепел…

«Опять мне на заре не спится…»

Опять мне на заре не спится –

Рву станицы…

Ночи долгие мои мудры.

Глаза трезвы.

За окном линяет клён –

Вчерашний сон.

Жжёт нетерпеливая строка –

Бурлит река.

Катится летами лето в Лету, –

Зачем всё Это?..

В осень клонится земная ось,

Как ржавый гвоздь.

Опять мне на заре не спится…

Эх, мне б не спиться.

«Затяжной петербургский туман…»

Затяжной петербургский туман.

Мокнет листьев гнилых погост.

Над каналом съёжился мост.

В акварели размытой – обман…

Силуэт на чёрном мосту

Отражается в чёрной воде.

Чёрный ворон кричит – быть беде.

Чёрный грифель взывает к Христу.

Мысли жадно вплетаются в суть.

Ностальгией терзается плоть:

Здесь тебя подарил мне Господь,

Здесь свершился началом мой путь.

Полутёмные арки дворов

Берегут плечи словно зонты.

Город мой, мы остались на «ты»,

Приговор твой мне не был суров.

Моё тело в других городах,

А душа где-то здесь, на «мостках».

След судьбы на чернильных листках

Отпечатался в летних садах.

Прибалтийской янтарной слезой

Соскользнула монета с моста.

Поглотила её пустота,

Лишь состарился ливень косой…

«Дождливых нот размыта акварель…»

Дождливых нот размыта акварель.

Мольбертом ждёт Создателя картина.

Цепочкой лет висит корд-де-парель,

Очерченная пламенем кармина.

Мир полон месс, рапсодий и кантат.

На клиросах взыванье к Силам Горним.

Но нем эфир, – Христос давно распят.

И древо Жизни подогнило корнем.

Блуждает ветер у слепых окон.

Терзают плоть веригами сомненья.

Сплетает строки Франсуа Гийон

В сы