Танец первый

У неё было восемь детей.

Четыре прелестных девочки и четыре смышленых мальчика.

Они очень любили её и называли, как и все дети этого мира, мамой.

Но ни один из них не был зачат, выношен и рождён её.

Ни один не был плоть от плоти её, по образу и подобию.

***

– Они спрашивают меня, зачем нам это? Мало ли гибнет подобных щенков на улицах, в сырых подвалах. От болезни, нищеты или шальной пули. Одним больше, одним меньше. Родятся новые и умрут так же. Никто не заметит. – Она медленно сделала вдох, и ароматный дым кальяна наполнил её легкие.

Кальян здесь любили, и считали его изобретением и достоянием собственной культуры. Я думаю, вполне заслуженно. За последние пятьсот лет история была несколько раз переписана, и теперь мало кто помнил о древнем наследии Арабских стран. А ОНИ собрали все осколки памяти воедино, склеили и отшлифовали…

– Думаешь, я могу пройти мимо них спокойно? Когда их, словно скот, выстраивают в ряд. И ждут, когда я отберу ПАРТИЮ, стараются причинить словами боль, увидеть нашу слабость. Ради наслаждения. – Длинными когтями она впилась в обивку диванчика, ещё чуть-чуть и ткань треснет от еле скрываемой злости. – Я забрала бы их всех, всех до единого. Этих запуганных, ненужных своему миру детей… если это было возможно.

Минута тишины. В полумраке комнаты я ловлю каждый её жест, каждый взгляд. И мне жаль ТОТ мир, что не разглядел в ней эту невозможную красоту ее души, ее личности.

И хорошо, что не разглядели – все это она приобрела за долгие годы здесь.

– Вот Кайн… – После минутной паузы шепчет она. – Ты видела его. Именно он привёз тебя из Монастыря к нам…

…Кайн. Её старший сын. Бледный, нескладный юноша лет восемнадцати. Судя по его реакциям, он был обращен в раннем детстве. Он не был похож на нее, как не бывает похож щенок на взрослую особь. Он старался сдерживать себя и лаконично отвечать на мои вопросы, как взрослый. Как сын ЭТОГО мира.

Он ни капли не был похож на нее. Но у него были ЕЁ глаза. Цвета расплавленного золота.

– Его я не выбирала, а нашла во время поездки на Север. Эта была моя первая встреча с Империей. Мой народ отправил меня, чтобы исполнить Предназначение. Спасти чью-то невинную душу, как завещала Святейшая. Как когда-то спасли меня. – Её голос еле заметно дрогнул, словно внутри что-то ожило. Болезненное и потому забытое, запертое. – Так вот, Кайну не было и трёх лет, а его разум почти сгорел от страха и боли. Я помню до сих пор, как он выглянул из-под кучи хламья, когда я имела наглость прогуляться во время пути. И я попросила списать это на мою неопытность, привезла во дворец Кесаря и выторговала у Империи как какой-либо товар. Я не могла пройти мимо ЭТИХ глаз. Тогда у него были синие, выразительные глаза. И другое имя.

Она усмехнулась и с горечью добавила:

– Если бы он помнил его, я бы оставила…

Жестом она приказала поправить угольки в моём кальяне. Я совсем забыла про них, и сквозь горечь её рассказа не чувствовала горечь дыма.

– Ничего, бывает. – Улыбнулась она. – Напомни, как тебя зовут?

– Ульяна. Меня зовут Ульяна. Это мое настоящее имя. – Ответила я ей, минуя условности языка, на котором мы общались.

– Ульрианнаш… – забавно протянула она, не в силах произнести. В её языке полно шипящих и гортанных звуков, оттого речь хищная и в ней нет места для мягкости моего имени. – Не слышала я подобных давно, сейчас это глупость – иметь столько букв в имени. Ты, наверное, из Асеанских общин. Иногда там дают своим детям древние имена. Ариашандру, к примеру.

«Александр», мысленно перевела я и только кивнула в ответ, рассеянно поглаживая небольшой шрам на левой руке

– РРип? – спросила она, заметив мой жест. – Сама удалила его? В монастыре говорили, что тебя нашли без него

– В монастыре говорили, что вам безразлично, с ним я или без.

Смех в её глазах и тишина.

Новая гувернантка для её детей могла работать здесь и без общего человеческого микрочипа. Людские законы здесь недействительны.

– Можешь обращаться ко мне по имени, Ульрианнаш, – отодвигает она в сторону кальян и встает, расправляя длинные складки безупречного одеяния, как и она сама. – Меня зовут льрин