Мой марш

А я уйду отсюда улыбаясь,

Слегка хмельной, с веселыми глазами,

И хорошо бы в драке, чтоб не маясь,

А лучше еще – в шумном ресторане.

Я так устал, но сердце хочет биться,

Я бы уснул, но разум хочет жить,

Ведь так пугают безысходством лица,

Что в зеркале я утром смог словить!

Не хватать стало белого света,

Все одно – черно-белые дни,

И так мало спокойных рассветов,

Беспокойные ночи одни.

Так и норовит в колею вползти,

Так и норовит по теченью плыть,

Так и норовит от себя уйти,

Так и норовит Бога позабыть…

Но я уйду отсюда улыбаясь,

Слегка хмельной, с веселыми глазами,

И хорошо бы в драке, чтоб не маясь,

А лучше еще – в шумном ресторане.

Кровью красить из пота чернила

Не привык и наверно не буду!

Пусть трагическим критикам – мило,

Но, на мой взгляд, – неверно, паскудно!

Новый облик рабочей палитре

Не предаст шаг приятный, но скверный.

Я кровавый цвет вычищу, вытру,

Лучше будет пусть черный и белый!

Так и норовит в колею вползти,

Так и норовит по теченью плыть,

Так и норовит от себя уйти,

Так и норовит веру позабыть…

    12 мая 2000 г.

Отцы и дети

Мысли мои дерзкие,

Что творите с разумом?!

Что творите с сердцем вы?!

Убивали сразу бы!

Чем у вас проштрафился?

Под каким понятием?

Тем ли, что полаялся

Я с отцом и матерью?!

Душу мою «сотками»

Пусть не ладят к совести,

Лишь с дырявой лодкою

Попаду я в «Новости»!

….Если ж не построите

Рай без подзатыльников,

То памяти не стоите

Курганов и могильников.

    09 января 2001 г.

Ольга

Где я был сосны в рост гулливеровый,

Как любовь к тебе, необъятные…

Ты, скорее всего, уж не верила,

Что приеду оттуда обратно я…

Я там золото мыл за грехи свои мок,

Для хозяина мыл, без зарплаты,

А потом, когда кончился долгий мой срок,

Для тебя настарал много злата…

Там морозы, конечно, жестокие,

Зато добрый, душевный народ…

Души – длинны, дома – невысоки,

А в столице все наоборот…

Здравствуй, воля-воленька!

Сколько лет минуло!

Ольга, Оля, Оленька,

Я к тебе вернулся…

Ты не кайся, виниться не надо,

Нет «предъяв», ты «отмазки» не строй…

Ты скажи только: рада – не рада,

И согласна ли ехать со мной?

Все что было – прошло окончательно,

Позабудем все – люди греховны…

А ты знаешь, как там замечательно!

Сколько шишек, орехов кедровых?

Все богатства души и карманов,

И тайгу к ногам кину, и волю!!!

Поскорей пакуй чемоданы,

Мне тут дышится тяжко и больно…

Ах, ты, злая долюшка,

Хотела – не согнула!

Я приехал к Олюшке,

Я за ней вернулся…

    24 февраля 2001 г.

Письмо от друга

М. В. Костину

Отписал мне старый «кореш» письмецо —

Смятый, серый листик в клеточку…

От волненья вдруг расплавило лицо,

Добрым жаром от нежданной весточки…

«На командировку» он попал

В дальний край и очень северный…

Был в бегах, был мертвым – но пропал

От тоски, и сдался преднамеренно.

Ничего ему не нужно от меня,

Ну а мне от него, само собой…

Только знал бы он, что где-то живу я,

А я б уверен был, что он живой.

Я отправлю ему фруктов «на туда»,

Чтобы слаще жилось ему там…

Не забыл меня, написал, как всегда,

Но и я ему доброй дружбой воздам…

Ничего ему не нужно от меня,

Ну а мне от него, само собой…

Только знал бы он, что где-то живу я,

А я б уверен был, что он живой.

    4 августа 2001 г.

Романс о принце

Я расскажу, как было всё с Джимшери:

Приходит ко мне с фотоаппаратом,

Приносит что-то с личной винодельни,

А я ему культурно так, без матов:

«Нет, я не против, но я не согласна,

Ведь мама и Минздрав предупреждали,

Что это с посторонними – опасно,

И многие потом детей рожали…

Я сражена не наповал, а на пол,

От Вашей дикой, пьяной, горской страсти…

(Я помню, меня также кто-то лапал,

И запах трупный тоже шёл из пасти.)

Я ж девочка! …Почти… Не надо, право,

Не то я «заведусь» и озверею!

А озверев, я крикну тётю Клаву,

И мы покажем Вам, чего умеем!

Вкус у меня прекрасный, запах тоже,

Я дорога – особенно в одежде…

Ну что же Вы елозите по коже?!