Светлые слезы воспоминаний

Какой чудесный вечер был недавно в киноклубе Эльдар. Вальсы, танго, фокстроты в исполнении оркестра театра «Новая Опера» им. Е.В.Колобова. Увидев афишу, я сразу поняла, что нужно пойти, и не ошиблась. И уже сидя в зале, я трепетала в предвкушении. Наконец объявили: «Дамы и господа, позвольте пригласить вас на… вальсы, танго, фокстроты. В этот вечер вас ждут любимые ретро-шлягеры, завораживающие мелодии и атмосфера танцплощадок 1930—1950 годов». И зазвучали вальсы: «Амурские волны», «На сопках Маньчжурии». Помните, раньше в парках по выходным дням играли духовые оркестры. А напеть мелодии сможете? Я «Амурские волны» – да, а «На сопках…» – что-то уже нет, забыла.

И полилась знакомая с детства музыка. А потом заиграли танго: «Кумпарсита», «Утомленное солнце», «Брызги шампанского». Почему-то эти мелодии связаны у меня именно с детством. Послевоенные годы, перенаселенные дома Замоскворечья Москвы. И наш двор на Павловской улице. Это между Даниловской и Серпуховской площадями. Рядом Даниловский монастырь. Это сейчас он восстановлен, реставрирован и сверкает золотыми куполами – резиденция патриарха. А в те времена на его территории находился завод «Искра» и детский приют для трудных подростков. Я помню настолько запыленные, серого цвета, крепостные стены бывшего монастыря, что не было видно кирпичной кладки. Территория за ними была в запустении, у нас на заводе проходила трудовая практика от средней школы №728, находившейся поблизости, где я училась. Школа была новая, их было две рядом, и построены они на бывшем пустыре плаца Чернышевских казарм, которые располагались на противоположной стороне Павловской улицы напротив нашего двора. На месте огороженного когда-то плаца позднее разбили сквер.

Уйдя в воспоминания, я увидела наш двор за глухим забором с купеческими воротами и калиткой. Он находился между 1-ым и 2-ым Павловскими переулками. За 1-ым Павловским переулком шла большая территория старинной 4-градской больницы, где умерла моя бабушка. Она заболела лейкемией во время войны от переживаний за разлетевшихся кто куда детей: сына забрали на войну в морской флот, дочь, моя мать, беременная мною, уехала с зятем в эвакуацию.

Какой был уютный зеленый московский дворик. Вокруг одно и двух этажные деревянные дореволюционные доходные дома. Сюда, еще в 1918 году, возвращаясь с 1-ой мировой с молодой женой и грудным ребенком, моей мамой, родившейся в пути, приехал мой дед к своему родному брату, обосновавшемуся в Москве ранее. В одном из подъездов жила еще бывшая домовладелица. Дома были построены с умом. Впереди два парадных подъезда, а сзади лестницы черного входа и выходы за домом, где когда-то существовали даже огороды и сараи с дровами, до замены голландских печей центральным отоплением. Спустившись с черного входа во двор, казалось, что ты не в городе, а на природе за городом, столько было зелени, кустов и деревьев. Но это был оживленный город, ведь рядом за параллельной Дубининской улицей, была станция Москва-Товарная Павелецкая.

А народу, народу было понапихано в каждой квартире после 2-ой мировой. Кто возвращался с войны, кто впоследствии из тюрем, кто приезжал к родственникам из деревень, спасаясь от голода и безработицы. Это была «воронья слободка».

Двор был тщательно всегда выметен и посыпан оранжевым песочком. Дворниками тогда служили татары, вместе с работой они получали жилье. В подъезде напротив жил сапожник, у которого все жильцы чинили обувь. А на первом этаже соседнего подъезда жила красотка Лида, в окно к которой постоянно стучали приходившие вызволить ее на свидание многочисленные кавалеры. А в нашей коммуналке соседкой была Капка, молодая гулящая девка. Работала она на кондитерской фабрике «Красный Октябрь». Ей наверное так опротивели шоколад и сладости, что приходя с работы, она разделывала селедку, потом заводила Лидию Русланову и каждый раз с новым хахалем устраивала пьянку. Однажды, когда родители были на работе, они затащили меня шестилетнюю, еще не выговаривающую букву «р», и попросили спеть. И я пела им «Стахгушка не спеша, дохгошку пехгешла, навстхгечу ей идет миллиционехг