Тайны – рядом. Мы проходим мимо. Но они от этого не перестают существовать. Мы взираем на необычное. А оно продолжает свое дело. У нас своя жизнь, у тайны – своя. И если мы живем в одном городе, то мы не можем не пересечься.

В поисках прошлого

Можно изучать Новороссийск по книжкам – стык племен и народов, географических зон и ландшафтов. И что тут неясного? Шесхарис – субтропики, Малая земля – степь, этот хребет Маркотхский, этот – Абраусский. Вот растительность, характерная для Северного Кавказа, вот эндемики – колокольчик Комарова, например. Можно изучить названия улиц и схему движения транспорта. И остаться бедным, так и не поняв этот город. А город Новороссийск – себе на уме, кому захочет – откроется, кого не примет – не станешь счастливым именно здесь. Потому как не нужны такому человеку ни колокольчик Комарова, ни утренний бриз на улицах к морю, ни, тем более, бородатый Борей с норд-остом, уважаемый каждым истинным новороссийцем. И пусть люди ученые за дело возьмутся: что это – бесплотный дух города, коллективное бессознательное, особенности мышления самих новороссийцев, обусловленные погодой и географией, либо историческое прошлое, врывающееся в настоящее? Что ж, в этом мире непознанного больше, чем познанного, иррациональных чисел больше, чем рациональных.

Есть места – символы городов, не просто олицетворение, а нечто, воздействующее на сам город, на живущих в нем. Медный всадник – и первоклашка-петербуржец расскажет, что город основал Петр Великий, сам отвоевывал, сам строил, а бабушка-петербурженка добавит, что и сейчас государь Петр Алексеевич свой город не оставляет – и пошло то, что называется городскими легендами. Мавзолей Ленина – столица победившего большевизма, тут и звезды на башнях старого Кремля (а что между ними общего, не советская же власть Кремль возводила?), и о Мавзолее лишнего говорить по привычке, привитой Сталиным, не будут, да и пророчество есть – как вынесут тело – страшная война начнется.

Каждый город обладает странными местами так или иначе связанными с его судьбой, не просто связанными, а продолжающими играть свою добрую или неприглядную роль в жизни живущих. Наука здесь не поможет. История, архивы сохранили далеко не все для пристального исследования, приборов, способных зафиксировать веяния прошлого нет…

А ведь для доброй нашей жизни необходимо созидающее усилить, разрушающее нейтрализовать. Но не тут-то было. Вступает в бой идеология, это идеологическое покрывало, спланированное и призванное не дать нам разобраться в реалиях.

А это сила. Пострашнее физической.

Да и как распознать?

Обратимся к символике. Заглянем в ту же википедию. «Понятие символа тесно соприкасается с такими категориями, как [битая ссылка] художественный образ, [битая ссылка] аллегория и [битая ссылка] сравнение… [битая ссылка] Ф. И. Гиренок обращал внимание, что в современной культуре стерта разница „между знаком и символом“, между тем как спецификой символа является указание на сверхреальное. [битая ссылка] А. Ф. Лосев определял символ как „субстанциальное тождество идеи и вещи“. Всякий символ заключает в себе образ, но не сводится к нему, поскольку подразумевает присутствие некоего смысла, нераздельно слитого с образом, но ему не тождественного. Образ и смысл образуют два элемента символа, немыслимые друг без друга. Посему символы существуют как символы (а не как вещи) только внутри интерпретаций».

Силу можно распознать по действию, которое отвечает на воздействие. Должны быть следы, отметины. Или через символы как знаки и отметины попробуем поискать неведомое, непознанное. Так в физике. Так детективы по отметинам восстанавливают картину произошедшего. Так реставраторы кисточкой стараются удалить наслоения времени…

Новое как хорошо прикрытое старое

Проявляются идеи в нашем мире рядом признаков, символов, ритуалов, в специфических действах, отличительных знаках (как форма в армии), которые глаз «посвященного» понимает без перевода. А если попробовать перевести? Вернуть к осмыслению то, что закодировано для «узкого круга» на язык общего понимания? Новое есть хорошо прикрытое старое.

Людей верующих такой