Россия в Первой мировой войне

Николай Николаевич Головин

Военные мемуары (Вече)

История Первой мировой войны в отечественной и зарубежной литературе в основном представлена работами, анализирующими преимущественно военно-политическую, стратегическую, оперативно-тактическую и социально-экономическую составляющие. Социологическая и социально-психологическая сторона проблемы, связанная с изучением войны как социального явления, оставалась, как правило, вне поля зрения исследователей. А между тем сущность причин, по которым Россия по окончании Первой мировой войны не оказалась ни в лагере победителей, ни в стане побежденных, лежит именно в области анализа ее «живой силы» – психического состояния и социального самочувствия военнослужащих на фронте и гражданского населения в тылу.

Этот пробел во многом восполняется фундаментальной работой, принадлежащей перу русского военного теоретика Николая Николаевича Головина (1875–1944).

Николай Головин

Россия в Первой мировой войне

© Головин Н. Н., 2014

© ООО «Издательство «Вече», 2014

Генерал Головин и его книга

Имя генерал-лейтенанта Николая Николаевича Головина (1875–1944) мало о чем говорит не искушенному в военных вопросах читателю. А между тем в истории русской военной мысли ХХ века оно занимает далеко не последнее место благодаря не столько обширному научному наследию, сколько делу всей его жизни – Высшим военно-научным курсам в Париже. Головин приблизил учебную программу курсов к программе знаменитой Николаевской академии Генерального штаба. Необычность всего предприятия состояла в том, что впервые в мировой практике национальная военная академия возникла и начала работу в иностранном государстве. У подобного феномена, разумеется, была и своя предыстория, о которой мы и расскажем в самых общих чертах.

Случилось так, что после поражения в Гражданской войне 1917–1922 годов многочисленная Русская армия под командованием генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля оказалась в рассеянии и сотни тысяч русских военнослужащих вынужденно находились сначала в галлиполийских лагерях, а затем понемногу стали разъезжаться по балканским странам. Даже побежденная армия продолжала оставаться серьезным военным ресурсом, и ее вожди и основатели были убеждены в том, что с падением в России большевистского режима эта часть русской военной силы в изгнании должна будет влиться в новые национальные вооруженные силы, станет прочной основой для новой армии. Военная наука европейских стран в то время не стояла на месте, усиленно делая попытки осмыслить опыт недавней Великой войны 1914–1918 годов и на основании сделанных заключений и выводов реформировать армии и военную политику в целом.

В 1920-е годы в России не существовало благоприятного политического климата для объективного и не политизированного изучения действий российской армии в мировой войне и попытки такого рода жестко пресекались правительством, будучи по недалекости ума объявленными «реакционными» и «буржуазными». В СССР существовала Красная армия, и в ее истории не было такой вехи, как Великая война, а следовательно, и военная наука должна была начинаться с чистого листа, с официально утвержденной даты – 23 февраля 1918 года.

В эмиграции, напротив, оказалось значительное количество военных ученых, чей боевой и научный потенциал настойчиво требовал своевременного осмысления и обобщения, а главное, мог быть передан в лучших традициях российской императорской армии молодому поколению офицеров. Их боевой опыт в большинстве своем исчерпывался лишь участием в Гражданской войне. В 1920–1927 годах в изданиях русской зарубежной военной периодики, и прежде всего в белградском «Военном сборнике», были опубликованы многочисленные научные статьи и монографии по проблемам стратегии, тактики, истории военного искусства. Руководитель Русской армии в рассеянии барон Врангель задолго до своей безвременной кончины, последовавшей в апреле 1928 года, стал задумываться о подготовке и образовании молодых военных кадров, на которые он возлагал особые надежды, справедливо считая их наследниками славных боевых традиций императорской армии. В эмиграции в силу забо