Semita (у любви путь змеи)

Memento dicta: у любви путь змеи

И огромный Фрегат Надежд на мели

По строкам Хименеса, Верлена «Хандра»

Цепь колодцев без вод и навечно без дна

И Иаков во сне видит лестницу вверх

И метания души – как истерзанный стерх

И объятия Калипсо, и Апекс вдали

Так бескраен путь этой небесной любви

Эсперпенто сменяет Кориолан

И горят, как огонь, в сердце россыпи ран

И в конце нам Валгалла – и все же не ад

Я люблю – и уже не осмелюсь назад

Я чувствую, что отправляюсь в сон

Я чувствую, что отправляюсь в сон

И здесь не задержусь. И слава Богу!

И лунный аметист мне проводник

Ваялась мысль – вопреки итогу

Я больше не могу не спать веками

Сатурна мертвый лик и Лермонтова том

В воздушной, пыльной, облачной вуали

Восходит утро за моим окном

Построчно

Несу себя и осень. На ленты рву…

Мне не рассказывай про счастье!

Построчно растащить меня – в пиру

В миру же мало чье участие…

Дробился луч. Рдяное око закатилось

Родилась. Нагая вышла из ребра

Словами словно милостыню – милость

На большее не заточив пера

Он почти реинкарнация Есенина

Он почти реинкарнация Есенина

И однажды он сопьется непременно

Наизусть читает Веню Ерофеева

Его взгляд поверх очков всегда надменный

Неприлично меня младше и, наверное,

Мы с ним в разных весовых – и холодна

Но нутро моё читая нервно-скверное

Он пьянит меня собою без вина

Запускаю руки в его кудри златые

И всех осеней приходы мне едины

Ведь мы с ним совсем-совсем не виноватые

Я и мой кудрявый мальчик с Украины

Трассы

Мне ничего не надо, нет

Только резинный запах колес

И на снегу их отчетливый след

И белый ноябрь, что стекла занес

Я не люблю. И мне чужд целый мир

Только, пожалуй, сильнее на газ

Лишь ледяной и колючий эфир

И город ночной на дне моих глаз

Я ничего не ценю. Лишь свободу

И трасс заснеженных вечность

Где телом и духом, не зная исходу

Скользит моих лет быстротечность

Мольбы

Там, где мы с тобой едины

Замирает грешный мир

В небе звездами лампады

Теплятся. Моя страсть неутолима

Все земное не важно

Не важны больше преграды

Око раскрывает ночь – и несет меня к тебе

Обрекая мою душу оживать в объятиях тьмы

Все, что я сейчас прошу – быть с тобою на земле

И звенят в слоях эфира мои тихие мольбы

Недостойных любить

Недостойных любить – это милость

Подаяние неба убогим

Коль душа из эфира явилась

Проводи в золотые чертоги

Пусть поест с серебряной посуды

Наследит, босота, в Божьем храме

Все равно сей прообраз Иуды

Счастлив только в грехе да во сраме

Дай любовь, и прощенье, и веру

Всуе не поминай – без прощанья

Дай взойти босоте на галеру

И платком вслед махни: До свиданья!

Это грех – не иметь в сердце радости

Это грех – не иметь в сердце радости

Я грешна этим до безобразия

Презирая извечные слабости

Мне вся жизнь, прости Боже, оказия

Я иду по холодному городу

Свой оскал в мир являя растерянно

Я черна по весомому поводу

Что-то важное снова потеряно

Окунаю я в масло лампадное

Мою кисть, как из меди отлитую

Что же сердце шальное, не ладное

Уж не лечится чистой молитвою

Под конец, что мне ждать? Только милости

Да в иконе улыбку Господнюю

Да… Мы жертвы извечной постылости

Все мы носим в себе преисподнюю

Гарцуют кони

Гарцуют кони на ледяных площадях

Скрипит мороз. И иней легче пепла

Обрывками на стройных фонарях

Влекомый в поднебесье рьяным ветром

И будто мрет – но только до весны

До вербы первой… А пока все льдами

И, серебром расплавленным пьяны,

Гарцуют кони, чмокая губами

И было ли

И, будто опалил ресницы, – мороз

Крахмалил смертные рубахи – холодил

Так шла зима – и пуст давно покос

А снег поля, равнины отбелил…

Леса, и реки, и дворы – бело

И было ли: когда в твоем окне

Вот так же ослепительно светло!

И блик от солнца дрожью на стене…

По длани Петербурга

Простыть бы веснами сквозящими – зима

Ко мне идет по длани Петербурга

Бросает в холод, в жар – и вот уже с ума…

Попали мы под венчик демиурга

И под перо! И