Ученик чародея

Николай Николаевич Шпанов

Военные приключения

Вы держите в руках самый знаменитый из романов о «чародее советского сыска» Ниле Платоновиче Кручинине. Вновь ему бросают изощренный вызов враги мира на земле. Но Кручинин и его верный соратник и ученик Сурен Грачик без страха и сомнений встают на пути последышей фашизма и их новых хозяев. Полвека назад этой книгой зачитывалась вся страна.

Ник. Шпанов

Ученик чародея

Пролог

Нил Платонович Кручинин не принадлежал к числу людей, которые легко поддаются настроениям. Но невнимание, проявленное Грачиком, все же привело его в состояние нервозности, которую он и пытался сейчас подавить, прогуливаясь по платформе Курского вокзала. Не слишком-то приятно: молодой человек, воспитанию которого ты отдал столько сил и представлявшийся тебе ни больше, ни меньше как продолжением в будущее собственного кручининского «я», не приехал ни вчера вечером, чтобы посумерничать в последний день перед расставанием, ни сегодня утром! «Уехал за город» – этот ответ работницы не удовлетворил Кручинина. Разумеется, дача в июне – это законно, но Грачик мог бы посидеть и в городе, зная, что предстоит отъезд старого друга и немного больше, чем просто учителя.

Кручинин прохаживался вдоль поезда, стараясь не глядеть на вокзальные часы. Но часы словно сами становились на его пути: то и дело их стрелки оказывались перед глазами. До отхода поезда оставалось пятнадцать минут, когда Кручинин решил войти в вагон.

Именно тут-то запыхавшийся Грачик и схватил его за рукав:

– Нил Платонович, дорогой, пробовал звонить вам с аэродрома – уже не застал. Боялся, не поспею и сюда.

– С аэродрома? – переспросил Кручинин.

– Вчера, едва я вам позвонил, – вызывают. – Грачик отер вспотевший лоб и отвел Кручинина в сторону. – На аэродроме происшествие: самолет из Риги, посадка, одну пассажирку не могут разбудить. Тяжелое отравление. Летела из Риги. Никаких документов, и ее никто не встречает.

– Смерть? – заинтересовался Кручинин.

– Слабые признаки жизни…

– Позволь, позволь, – перебил Кручинин. – В бортовой ведомости имеются же имена всех пассажиров.

– Разумеется, запись: Зита Дробнис. Пока врачи делают промывание желудка, успеваю навести справку в Риге: Зита Дробнис не прописана. Заказываю справку по районам Латвии. Но тут под подкладкой жакетика обнаруживаю провалившийся в дырявый карман обрывок телеграммы из Сочи. «Крепко целуем встречаем Адлере». Подпись «Люка», И еще…

– Телеграмма Зите Дробнис? – спросил Кручинин.

– В том-то и дело, что адреса нет – верхняя часть бланка оторвана. Но это неважно. Прошу сочинцев дать справку по служебным отметкам: номер и прочее. Узнаю: обратный адрес найден на бланке отправления в Сочи. Уточняем: отправительница – дочь известного ленинградского писателя отдыхает в Сочи и действительно ждет гостью из Риги. Но ожидаемую гостью зовут вовсе не Зита Дробнис, а Ванда Твардовская. Повторяю запрос в Ригу. Твардовская там оказывается. Даже две: мать и дочь. Дочь по показанию соседей сутки как исчезла. Мать в тот же день уехала, не сказав куда. Предлагаю организовать розыск. Ясно, что имею дело с отравлением Ванды Твардовской – дочери. Фальсификация имени в бортовой записи наводит на подозрение. Заключение лаборатории НТО – яд, у нас мало известный: «Сульфат таллия».

– Да, да, – живо подхватил Кручинин: – сульфат таллия очень устойчив в организме. Эксгумация через четыре года позволяет установить его присутствие в тканях трупа. Яд без цвета, запаха, вкуса, не окрашивает пищу. Продолжительность действия определяется дозой: от суток до месяца. Сульфат таллия был довольно распространен за границей в качестве средства борьбы с грызунами. Поэтому там его легко было достать. У нас не применялся. Отсюда – первый вывод: яд может быть иностранного происхождения.

– Но в Риге он мог сохраниться со времен буржуазной республики, – возразил Грачик.

– Ты прав, – согласился Кручинин. – Возможно… Дальше?.. Остается девять минут до отхода поезда. Нужно решать: брать мои вещи из вагона?

– Зачем? – насторожился Грачик. – Вам необходимо ехать. Я справлюсь. Но позвольте сначала…

– Нахал ты, Гр