Стеклянная карта
С. И. Гроув
Трилогия картографов #1
Давно, почти век назад, на нашу Землю пришла беда. Прервалась связь времен, вселенская катастрофа расколола время на части, карта мира переменилась, и с той поры разные части света живут каждая в своем времени.
Родители Софии – путешественники, они пролагают пути между разделившимися эпохами. Но однажды след их теряется, они пропадают без вести. А вскоре неизвестные похищают Шадрака, знаменитого бостонского ученого, родного дядю Софии. И девочка вместе с другом отправляется на его поиски. Помощницей служит ей стеклянная карта, магический инструмент, позволяющий находить дорогу в разобщенном времени и пространстве. София еще не знает, что за картой ведет охоту существо нечеловеческой крови, а слуги его, големы, не ведают ни жалости, ни пощады…
Автор перевода романа – Мария Семёнова, создательница знаменитого сериала о Волкодаве и других известнейших книг в историко-фэнтезийном жанре.
С. И. Гроув
Стеклянная карта
S. E. Grove
THE GLASS SENTENCE
Copyright © 2014 by S. E. Grove
Maps by Dave A. Stevenson
All rights reserved
© М. Семёнова, перевод, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Издательство АЗБУКА®
* * *
Посвящается моим родителям и брату
…Человек, лишенный героической души, не может быть ученым. Преамбула мысли, условие, при котором осуществляется переход ее от неосознанного к осознанному, – действие. Я знаю ровно столько, сколько я жил. И мы немедленно отличаем слова, заряженные жизнью, от слов, ее лишенных.
Мир – эта тень души или второе я – широко простерся вокруг нас. Его привлекательные стороны подобны ключам, отмыкающим мои мысли и дающим мне узнать самого себя.
Я с радостью отдаюсь этой полной звуков суете.
Ральф Уолдо Эмерсон. Американский ученый. 1837 год.
(Перевод А. М. Зверева)
Пролог
«Это случилось очень давно… Я тогда совсем ребенком была. В то время к окраинам Бостона вплотную подступали возделанные поля, так что летом я от темна до темна резвилась на воле с друзьями и возвращалась домой лишь на закате. Помнится, мы спасались от зноя, купаясь в Буновом ручье, там, где быстрый поток вливался в глубокий пруд.
Шестнадцатого июля тысяча семьсот девяносто девятого года царила особенная жара. Так случилось, что все мои приятели явились на пруд раньше меня. Подбегая к берегу, я слышала их веселые крики. Когда они увидели меня на верху обрыва, откуда особенно удобно было нырять, они принялись дружно подначивать: „Давай, Лиззи! Давай к нам!..“
Я быстренько разделась, на мне осталось лишь льняное белье. Хорошенько разбежалась – и прыгнула.
Знать бы мне, что приземляться придется уже в другом мире…
Я обнаружила, что зависла над поверхностью пруда. Замерла в воздухе, поджав колени и обхватив их руками, смотрела на воду и берег, но не могла пошевелиться. Так чувствуешь себя, когда пытаешься проснуться, преодолеть сон. Хочешь очнуться – а глаза не открываются и не повинуются ни руки, ни ноги. Лишь разум подает голос, приказывая: „Вставай, вставай!“ Примерно так случилось и со мной, только вместо никак не отпускавшего меня сновидения был весь окружающий мир.
Все как-то странно притихло. Я даже биения собственного сердца не слышала. Тем не менее я знала, что время не прекратило свой ход. Наоборот, оно вдруг понеслось необыкновенно быстро. Мои друзья застыли на месте, лишь вода текла и крутилась вокруг них с пугающей скоростью.
А потом я увидела, что начало происходить на берегах ручья.
Трава принялась расти прямо у меня на глазах. Она росла и росла, пока не стала совсем высокой, как под конец лета. Потом зелень увяла и побурела, а листья на прибрежных деревьях окрасились желтым, оранжевым, красным. И наконец утратили цвет и вовсе опали. Кругом разливался тускло-серый свет, определенно не ночной, но и не дневной. Он стал меркнуть, когда листва закружилась в воздухе. Поле, насколько хватало глаз, сделалось бурым с блестками серебра, чтобы мгновением позже превра