Грустничное варенье

Елена Вернер

Лара и Лиля – близнецы. Только у одной впереди огромная жизнь, а другой навсегда останется 29 лет… Лара отправилась к Байкалу – тем маршрутом, который наметила сестра для их счастливого летнего путешествия. Однако сопровождать ее увязался муж Лили, которого девушка возненавидела: потеряв жену, он не страдал, а лишь грустил. И только когда начали раскрываться тайны его с Лилей жизни, Лара поняла: даже самые близкие люди – закрытая книга. Но осознав это, все-таки не утратила желания верить, надеяться и любить…

Елена Вернер

Грустничное варенье

© Вернер Е., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Ехала карета темным лесом

за каким-то интересом.

Инте-инте-инте-рес,

Выходи на букву С!

    Детская считалочка

Пролог

С самого утра Лара чувствовала это. Она пыталась занять себя тысячей дел, но все шло наперекосяк, фотокадры смазывались и пересвечивались, еда казалась безвкусной, а в животе то и дело проворачивалось холодное веретено. И она ощущала, как надвигается что-то громадное, неотвратимое, страшное. Проклятого пепельно-серого оттенка.

Наконец она решила, что так продолжаться не может. Надо взять себя в руки. В конце концов, ну что это за глупости – какое-то предчувствие? Наверное, просто авитаминоз. Солнце уже пригревает, хотя всего-то конец февраля, небо сквозь изодранные облака просвечивает совершенно лазурное, как глаза у младенца. И нет никаких предпосылок, чудовищной беды или неприятности, просто она устала, снова не выспалась, ведь уже две недели подряд ложилась в пять утра, вставала в девять и мчалась на очередную съемку. Накопленная усталость отравляет жизнь, вот что это такое. А нехорошие предчувствия – бред, бред и еще раз бред. На них надо плюнуть, желательно через левое плечо.

Лара давно заметила, что если день не задался, необходимо принять волевое решение. Для начала признаться самой себе: день скверный. Это уже хорошо – что осознаешь происходящее, а не плещешься в вязкой жиже плохого настроения. И сразу следующий шаг: просто переломить этот день и себя. Приготовить кофе с гвоздикой и щепоткой перца. Или съесть мороженое, самое любимое, и снова плевать на диету. Рухнуть на диван с любимой книгой. И сама не заметишь, как все наладится: просто отталкиваешься от самого дна и выныриваешь, и хватаешь ртом чистый воздух.

Она погрузилась в свои мысли, и кофе перекипел, вылез из турки и залил черной пеной всю плиту. Не желая сдаваться, Лара опрокинула остатки напитка в чашку и отхлебнула: на вкус как помои. Правда, помои с гвоздикой и щепоткой перца. Пряные помои. Так что они отправились прямиком в раковину. А вскоре в стиральную машинку полетела футболка, заляпанная потекшим карамельным крем-брюле. Лара вовремя вспомнила, что «Поющие в терновнике» сестра взяла почитать еще в декабре, потом раскритиковала за излишний мелодраматизм – но до сих пор не вернула. «Лиля всегда такая, – подумала Лара. – Странно, что она попросила почитать эту книгу, ведь любовные романы не для нее. Правда, и не для меня тоже, все это сплошь неправда, но иногда так хочется…»

При мысли о Лиле она улыбнулась и почувствовала, как в сердце отогревается какой-то дрожащий, замерзший зверек. Неужели этот зверек – она сама? Тогда тем более надо позвонить сестре, уж Лиля-то знает, как парой слов исправить мир, сделать его таким, каким он и должен быть. Понятным, уютным, спокойным и правильным. Самой Ларе правильный мир почти никогда не нравился, но только не сегодня. Сегодня ей почему-то отчаянно, до слез, хотелось, чтобы кто-то очень любимый пообещал, что все будет хорошо. А Лиля была именно таким человеком. Самым любимым в мире.

– Привет-привет, – отозвалась в трубке сестра. Лара зажмурилась от невероятно острого облегчения, когда услышала это ее звонкое «привет-привет». Все в порядке.

– Что делаешь?

– Готовлю обед, изображаю из себя примерную жену.

– Тебе не надо изображать, ты такая и есть, – хмыкнула Лара. Прижимая трубку плечом, она подошла к окну и, поглядывая во двор, машинально обрывала сухие листья на вытянувшейся за зиму полосатой традесканции. За окном дворник в оранжевой роб