Прислуга

Медленно опускаю утюг, чувствуя как прорастает в моей груди горькое зерно, поселившееся там после смерти Трилора. Не знаю, что сказать ей в ответ. Я все понимаю, но молчу. И понимаю, что она тоже не может сказать то, что хочет. И это так странно, потому что никто ничего не говорит, но мы все-таки умудряемся вести разговор.

- У меня вечером дела.А потом встреча...с девушками.В церкви.
—В субботу вечером?
—Мама,Господу безразлично ,какой сегодня день недели.

That was the day my whole world went black. Air look black, sun look black. I laid up in bed and stared at the black walls a my house. Minny came ever day to make sure I was still breathing , feed me food to keep me living.

А я, похоже, начинаю ненавидеть пустые слезливые подростковые песенки о любви.

— Мы же не хотим поднимать всю эту грязь. — Эйбилин вытирает платочком нос. — Рассказывать людям правду.
— Не хотим, — соглашаюсь я, но тут же замолкаю. Что-то такое есть в слове «правда».

Нью-Йорк— вот город, где должен жить писатель.

Вот и я хотела бы написать об этом с точки зрения прислуги. Цветных женщин, которые здесь работают. Они воспитывают белых детей, а двадцать лет спустя эти дети становятся их работодателями. Ирония заключается в том, что и мы любим их, и они любят нас, но... Мы даже не позволяем им пользоваться нашим туалетом.

- Эту дамочку интересует только всякая ерунда. Иду! - кричит она куда-то в сторону. - Вот дурочка, опять застряла в сушилке. Говорила же ей, чтобы не совала туда голову в больших бигудях.

Кто бы мог подумать, что бумага настолько агрессивна.

"Первые разы, они самые трудные. Но зато к концу дня я чувствую, что сделала серьезное дело. Она уже начинает хорошо говорить, и можете представить, какое у нее сегодня новое слово.
— Что Малышка сегодня делала?
И она гордо говорит:
— Пи-пи.
— Что напишут в исторических книгах про этот день?
— Пи-пи, — отвечает она.
Не могу удержаться:
— Чем пахнет мисс Хилли?
И она отвечает:
— Пи-пи.
Но я перевожу разговор на другое. Так все же не по-христиански, да еще, боюсь, она начнет это повторять" (с.)

Уродство живёт внутри. Быть уродливым значит быть гадким, злым человеком.

“Расстояние позволяет взглянуть чуть более отстраненно.”

Женщины, они совсем не то, что мужчины. Женщина не придет к тебе с дубиной в руках. Мисс Хилли не станет целиться в меня из пистолета. Мисс Лифолт не будет поджигать мой дом. Нет, белые женщины не любят марать руки. У них есть маленькие изящные инструменты, острые, как ведьмины когти, но чистые, аккуратно разложенные, будто на подносе у дантиста. Они ловко с ними обращаются.

Есть вещи, про которые не соврёшь.

Ножки у неё такие тощие, будто отрасли только на прошлой неделе.

Проблема в том, что я люблю Господа, и мужчина никогда не сможет занять такое же важное место в моей жизни. Мужчины, которые мне нравятся, обычно из тех, что сбегают сразу как потратили все ваши денежки.

На пятой встрече Эйбилин читает о том дне, когда погиб ее сын Трилор. Как белый бригадир зашвырнул его переломанное тело в кузов грузовика. "А потом они просто сбросили его у больницы для цветных. Там была медсестра , она мне рассказала. Белые просто выкатили его из кузова и уехали." Эйбилин не плачет, просто долго молчит, а я не отвожу взгляда от пишущей машинки.

Официант позевывал в углу, но мы говорили и говорили, не обращая на него никакого внимания. И в тот момент, когда я уже жалела, что не вымыла голову с утра, и была счастлива, что хотя бы почистила зубы, он совершенно неожиданно меня поцеловал. Прямо посреди ресторана "Роберт Э.Ли" он медленно поцеловал меня, открытым ртом, и каждая клеточка моего тела - кожа, ключицы, подколенные ямки - все внутри меня вспыхнуло ярким светом.

-Завтра же. Ты пойдёшь в школу и переведёшь Мэй Мобли в другой класс. И чтобы больше никаких мисс Тейлор. Сделаешь как я говорю. - И мистер Лифолт выходит из кухни - как все мужчины, когда не желают слышать никаких объяснений.

-Надо же как выросла Мэй Мобли, - воскликнула я.
-Да, растёт, как сорняк, - заметила Элизабет, выглядывая в окно, а я подумала, как странно всё же сравнивать собственного ребёнка с сорняком.

Я молила Господа, чтобы тот внушил Джону Грину Дадли, что он не попадёт в ад. Что он вовсе не последний урод только потому, что любит мальчиков.

Нам, девушкам 6е3 ли4ной жи3ни, никто не расска3ывает, 4то воспоминания могут 6ыть по4ти такими же приятными, как сами со6ытия.

"Это было обычной частью обычной жизни - границы между черными и белыми".

Сегодня первый день декабря. И пока остальные жители Соединённых штатов смахивают пыль с рождественских вертепов и достают из сундуков старые вонючие чулки, я ожидаю встречи совсем с другим мужчиной. Не с Санта-Клаусом и не с младенцем Иисусом. Я жду мистера Джонни Фута-младшего, который в канун Рождества узнает, что Минни Джексон работает а его дома.

Мистер Джонни про меня знает. Мисс Селия знает, что мистер Джонни знает. Но мистер Джонни не знает, что мисс Селия знает, что он знает.

Если человек улыбался и говорил: «Я слышал, там у вас чудесно», я отвечала «Мой родной город занимает третье место в стране по тяжким преступлениям и убийствам». Если человек замечал: «Боже, вы, должно быть, рады, что выбрались оттуда», я мгновенно ощетинивалась и говорила «С чего вы взяли? Там чудесно».

Она, конечно, расстроена, но даже не представляет, что может случиться со мной или с Минни. Она не знает об острых блестящих инструментах в руках у белых леди. И о стуке в дверь ночью. О том, что существует множество белых мужчин, которые только и ждут известия, что какие-то цветные посмели перечить белым. Мужчин, которые держат наготове деревянные дубины и бейсбольные биты. Все пойдет в дело.

Любовь и ненависть-два рога одного быка.

Жареный цыплёнок делает нашу жизнь лучше.

Мисс Лифолт берет малышку на руки не чаще раза в день. Эта хандра после родов сильно скрутила мисс Лифолт. Я такое много раз видела. Когда дети решали завести детей...

У Минни под платьем наконец-то обрисовался животик, и я очень этому рада. Лерой не бьет Минни, пока та беременная. И Минни это известно, так что, думаю, у них будет еще немало детишек.

Разве не в этом основная идея нашей книги?Чтобы женщины поняли: мы просто два человека. Не столь многое нас разделяет. Между нами не такая уж большая разница. Совсем не такая значительная, как мне представлялось.
А вот Лу-Анн, она поняла это даже прежде, чем прочитала книгу. А нечто важное упустила именно я.

Не забывай улыбаться. Мужчинам не нравятся девушки, которые весь вечер сидят с постной физиономией.

Как по-разному мы получаем удовольствие...

Любой человек помнит свою первую учительницу... Мы, может, и не помним, чему нас учили, но... первая учительница — это важно.

Малышка сегодня выскочила из школьного автобуса, побежала сразу к себе в комнату и бросилась на кровать.
— Что такое, маленькая? Что случилось?
— Я раскрасила себя черным, — расплакалась она.
— Как это? — не сразу поняла я. — Фломастерами? — Глянула на ручки, но на них ни пятнышка не было.
— Мисс Тейлор велела нарисовать, что нам больше всего в себе нравится!
Тут я заметила в кулачке у нее измятый клочок бумаги. Развернула — ну конечно, моя маленькая белая девочка нарисовала себя черной.
— Она сказала — черный значит, что у меня грязное гадкое лицо. — Она сунула голову под подушку и зарыдала.
Ох, мисс Тейлор. И это после того, как я столько времени учила Мэй Мобли любить всех людей, не судить по цвету кожи. На душе у меня тяжело, потому что любой человек помнит свою первую учительницу, верно? Мы, может, и не помним, чему нас учили, но уж поверьте, я достаточно детей вырастила и знаю точно: первая учительница — это важно.

Позор он вовсе не чёрный, как грязь

Теперь насчет мисс Лифолт. Она не только хмурая вечно, она еще и худющая, что твой скелет. Ножки у нее такие тощие, будто отросли только на прошлой неделе. Двадцать три года, а долговязая, как четырнадцатилетний пацан. Даже каштановые волосы и те тонюсенькие да редкие. Она их пробует начесывать, но это ж просто смех. А лицо у нее точь-в-точь как у красного чертика, что на жестянке с коричными конфетками, — острый подбородок, и все. У нее все тело, вообще-то, состоит из острых выступов и углов, неудивительно, что не может утешить ребеночка. Детки любят толстых. Чтобы зарыться мордашкой вам в подмышку и заснуть. Уж я-то знаю.

Радость постепенно улетучивается. 

Хороший сэндвич на сыром хлебе не получишь.

Но знаю я эти камелии. Приносишь домой букет, думаешь, как чудесно он выглядит, но стоит чуть зазеваться – и у вас полный дом цветочных клещей.

Я устала от правил...

Спускаюсь к почтовому ящику посмотреть, не пришла ли заказанная по почте книжка "Над пропастью во ржи". Запрещенные книги я всегда заказываю у книготорговца в Калифорнии, рассудив, что, если штат Миссисипи запретил их, книги наверняка стоящие.

"Это меня гложет, в смысле, неизвестность, но вот что я знаю наверняка (решила еще месяц назад): есть гораздо более достойные способы помереть, чем дать дуба от инфаркта, сидя верхом на крышке унитаза в сортире у белых."

"Мистер Джонни просил присматривать за ней. Думаю, если она напивается в стельку и запирается в ванной, это нельзя назвать "присмотром"."

"За двадцать пять лет, что я прибираюсь в чужих домах, мне никто никогда не объяснял, что делать, если ваша белая хозяйка помирает у вас на руках."

"Но мисс Селия не желает ничего рассказать. Просто выталкивает меня из дома, чтоб она могла продолжать свои дурацкие игры. Мистер Джонни про меня знает. Мисс Селия знает, что мистер Джонни знает. Но мистер Джонни не знает, что мисс Селия знает, что он знает. И из-за этого идиотизма мне приходится уходить в четыре десять и всю ночь переживать насчет мисс Хилли."

"- Думаю посадить несколько розовых кустов. Вдоль заднего забора.
- Когда же они зацветут?
- Весной увидим.
То, что она планирует будущее, - добрый знак. Я так полагаю, человек, который собирается сбежать, не станет сажать цветы."

"Слежу за ней в окошко и вижу, что в руках у нее топор. Я немножко нервничаю, потому что никому не понравится вид сумасшедшей бабы с топором. Она взмахивает им. Пробный удар.
,Леди, на этот раз вы окончательно рехнулись."

"Я вообще-то не лучшим образом проявила себя в беседе с миссис Штайн. Она говорила спокойно, почти равнодушно. А я как отреагировала? Думаете, была сама деловитость, задала уместные вопросы? Поблагодарила за то, что она взялась за такую рискованную тему? Ничего подобного. Я не хохотала, конечно, нет, просто разрыдалась в трубку, точно ребенок, которому вкатили прививку."

Уродство живет внутри. Быть уродом значит быть гадким, злым человеком.