Удивительная жизнь и приключения песика Туре. Книга вторая. «Стая»
Шон Горн
Элизабет Мария Горн
После возвращения из моего первого самостоятельного путешествия я совсем по другому стал смотреть на окружающий меня мир.
Раньше я воспринимал его таким какой он есть. А после того как я увидел как живут собачки в других странах я понял очень многое. В моей Швеции все собачки жили очень хорошо. Их хозяева их любили, кормили всякими собачьими деликатесами и много заботились о них. В Болгарии к сожалению всё было абсолютно по другому. Многих собачкам было негде жить, нечего есть и спали они на улице. Это как я считал очень несправедливо.
Шон и Элизабет Мария Горн
Удивительная жизнь и приключения пёсика Туре. Книга вторая "Стая"
После возвращения из моего первого самостоятельного путешествия я совсем по другому стал смотреть на окружающий меня мир.
Раньше я воспринимал его таким какой он есть. А после того как я увидел как живут собачки в других странах я понял очень многое. В моей Швеции все собачки жили очень хорошо. Их хозяева их любили, кормили всякими собачьими деликатесами и много заботились о них. В Болгарии к сожалению всё было абсолютно по другому. Многих собачкам было негде жить, нечего есть и спали они на улице. Это как я считал очень несправедливо. Когда я рассказывал о своём путешествии, своим друзьям во время прогулок, они мне просто не верили. Они считали, что во всём мире каждая собачка имеет своего хозяина и живёт прекрасно. Мне трудно было их переубедить, ведь они ничего не видели кроме нашего маленького королевства. Поэтому я больше не говорил с ними о своём путешествии. Мы продолжали жить своей семьей мой папа, принцесса Ели.
К нам приходили мои два братика. Конечно они были, не собачки, как я, а люди. Но я вырос вместе с ними и считал их братьями. Моя бывшая мама скоро нашла себе нового папу и жила отдельно. От неё исходил новый для мне запах, чужого мужчины и я не мог с этим смириться. Когда папа уезжал на свои лекции и курсы, то я оставался в квартире моей бывшей мамы. Здесь я считал себя главным. Ведь так оно и было. Мои собачьи 8 лет, по возрасту человека считались 56 годами. Но я был не человек, а собачка и поэтому я должен был маркировать свою территорию, что в конечном деле я и делал по всему дому. Я же не мог допустить, чтобы мой, хотя бы и временный дом мог пахнуть на чужого мне человека.
Мои действия привели к тому, что моя бывшая мама, начала ругать меня и моего папу. В конце концов меня перестали больше брать в мамин дом. Теперь, когда папа уезжал я оставался с моим младшим братиком в его квартире, что меня очень радовало, ведь теперь я был дома.
А самое приятное, что меня не раздражали чужие запахи и здесь я знал самое главное – папа был главным, а я был вторым по значимости. Ибо все мои братишки и даже наша принцесса Ели понимали это и относились ко мне с почтением и уважением, как к старшему братику.
Я то знал, что лучше моего папы никого нет. Каждое утро папа вставал в 6 часов, готовил себе кофе, выходил на балкон, смотрел на восходящее из – за леса солнце и курил.
Я знал, что в эти ранние утренние часы ему грустно. В это время, когда никого не было рядом он разрешал себе расслабиться. На его лице читалась такая усталость, такая тоска, что мне было жаль его. На балконе было холодно и я вставал на кресло в гостиной и наблюдал за ним. Только я один мог видеть папу таким. И мне было его жаль.
Выпив кофе он входил в комнату бодрый, поднимал маленькую принцессу Ели в школу, готовил ей завтрак и собирал вещи.
Иногда Ели не хотела вставать, тогда папа заходил к ней в комнату гладил её по головке и нежно говорил:
– Вставай моё солнышко, вставай папина принцесса…
Ели открывала глаза и видела улыбающегося, жизнерадостного папу и отвечала:
– Папочка, ну ещё пять минут…
Папа садился рядом с ней и нежно гладил её по головке, пока она не просыпалась.
Каждое утро папа готовил блины или оладье и их нежный запах распространялся по всей квартире. Ели чувствовала этот запах и быстро бежала умываться, а потом на кухню.
Пока она кушала, папа прибирал всё в доме и одевал свой гидрокостюм. Мы шл