Живописатель натуры
Андрей Тимофеевич Болотов
«Книга сия составилась ненарочно. Некогда вздумалось мне написать небольшую пиесу о красоте натуры таким тоном, какой во всей этой книге господствует. Я написал ту, которая помещена здесь под заглавием «К снегам при сошествии их весною». Это была самая первая, и сие было еще в апреле 1794 года. Она мне полюбилась, я сочинил тогда и другую под заглавием «К оживающей траве и первой зелени весною». А обе сии пиесы и заохотили меня заниматься сочинениями сего рода и более переписывая соединять их в одно место, а от того произошла сия книга и все сочинения, в ней находящиеся. Они писаны в разные времена и более для собственного своего удовольствия, ибо признаюсь, что минуты, употребленные на сочинение и переписывание оных, были для меня веселы, а по всему тому и не взыщите, дорогой читатель, если вы найдете в ней что-нибудь вам неугодное и неприятное…»
Андрей Тимофеевич Болотов
Живописатель натуры
или опыты сочинениям, относящимся до красоты натуры и увеселения себя оными
Нечто в предуведомление о сей книге читателя
Книга сия составилась ненарочно. Некогда вздумалось мне написать небольшую пиесу о красоте натуры таким тоном, какой во всей этой книге господствует. Я написал ту, которая помещена здесь под заглавием «К снегам при сошествии их весною». Это была самая первая, и сие было еще в апреле 1794 года. Она мне полюбилась, я сочинил тогда и другую под заглавием «К оживающей траве и первой зелени весною». А обе сии пиесы и заохотили меня заниматься сочинениями сего рода и более переписывая соединять их в одно место, а от того произошла сия книга и все сочинения, в ней находящиеся. Они писаны в разные времена и более для собственного своего удовольствия, ибо признаюсь, что минуты, употребленные на сочинение и переписывание оных, были для меня веселы, а по всему тому и не взыщите, дорогой читатель, если вы найдете в ней что-нибудь вам неугодное и неприятное.
1. К Брюму
(сочинено в Богородицке 1794 в апреле)
О! буди благословенно первое появление твое, великолепный вешний брюм! Паки вижу я тебя, паки наслаждаются очи мои красотами твоими, паки не насмотрюсь я на тебя, о завеса, сотканная из нежных чадов и курений земных! О сеть, сплетенная перстами премудрой натуры, и флер, составленный из веществ, невидимых нами, и превосходящий все флеры, сотыкае-мые наилучшими художниками в свете. Как могу я описать все прелести и красоты твои и изобразить словами то, что ты видом своим производишь в нежной и чувствительной душе.
В каких изящных и приятных видах представляешь ты все предметы, видимые вдали! Какими драгоценнейшими красками покрываешь их и какою кистью изображаешь целую картину предо мною, картину, каковую ни один из смертных живописцев со всем искусством своим соорудить не в состоянии! Какие живые, нежные и различные колера вижу я повсюду! Какие пурпуры здесь, какие нежные зелени тамо, какие тонкие и разноцветные тени, какие голубые и лазоревые прелестные колера испещряют все отделенности, какая приятная смесь между всеми ими, какая гармония между тенями и светом, каким разных и нежнейших колеров бархаты разостланы тамо по всем холмам и в долинах, какое приятное зрелище составляют из себя леса, бугры и горы. В каком отменном и прелестнейшем виде представляются очам моим все места и вещи пред тем натуральным, какой они вблизи имеют, и каким очарованием утешает натура мое зрение!
Вся душа моя упояется неописанною сладостию при смотрении на сие прелестное зрелище в натуре. Как некакой мед разливается по всему существу и по всей внутренности ее. Она ощущает нечто особливое в себе, нечто отменно приятное, нежное, восхитительное и такое, чего никакие слова изобразить не могут. Сии ощущения приводят в такой восторг душу мою, что отлетают из ней все прочие помышления ее, засыпают все ее заботы и мрачные попечения, и она, находясь в наисладчайшем мире и успокоении, занимается одним только зрелищем сим и одним только любуется им.
О завеса, сотканная из чадов, извлеченных парами из недр земных лучами солнца! О брюм великолепный! Сколько ни смотрю я на тебя, не могу насмотреться,