Базар житейской суеты. Часть 4
Уильям Мейкпис Теккерей
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Посл? присутствiя мистриссъ Бекки на семейномъ об?д? и вечер? милорда Стейна, права этой почтенной женщины на принадлежность къ фешенебльному св?ту были признаны на законномъ основанiи, и утверждены однажды навсегда. Двери первостатейныхъ домовъ великобританской столицы быстро отворились передъ ея особой – двери великiя и высокiя, черезъ которыя, см?ю над?яться, никогда не удавалось проходить благосклонному читателю сей достов?рной исторiи. Я съ своей стороны всегда останавливался съ трепетнымъ благогов?нiемъ передъ сими страшными вратами, куда не дерзнетъ даже проникать мой авторскiй помыслъ. Я воображаю, что ихъ денно и нощно охраняютъ мужи осанистые, вооруженные ярко-блестящими серебряными трезубцами, готовые пронзить насквозь всякаго назойливаго пое?тителя, не им?ющаго правъ на entrеe. Говорятъ, будто газетный сотрудникъ-горемыка, впускаемый сюда въ изв?стные дни для внесенiя въ свою тетрадку фамилiй знаменитыхъ особъ, присутствующихъ на бал?, умираетъ очень скоро посл? этого сеанса…»
Теккерей Уильям Мейкпис
Базар житейской суеты. Часть четвертая
Глава L
Предлагается на благоусмотренiе читателя шарада въ джентльменскомъ вкус?
Посл? присутствiя мистриссъ Бекки на семейномъ об?д? и вечер? милорда Стейна, права этой почтенной женщины на принадлежность къ фешенебльному св?ту были признаны на законномъ основанiи, и утверждены однажды навсегда. Двери первостатейныхъ домовъ великобританской столицы быстро отворились передъ ея особой – двери великiя и высокiя, черезъ которыя, см?ю над?яться, никогда не удавалось проходить благосклонному читателю сей достов?рной исторiи. Я съ своей стороны всегда останавливался съ трепетнымъ благогов?нiемъ передъ сими страшными вратами, куда не дерзнетъ даже проникать мой авторскiй помыслъ. Я воображаю, что ихъ денно и нощно охраняютъ мужи осанистые, вооруженные ярко-блестящими серебряными трезубцами, готовые пронзить насквозь всякаго назойливаго пое?тителя, не им?ющаго правъ на entrеe. Говорятъ, будто газетный сотрудникъ-горемыка, впускаемый сюда въ изв?стные дни для внесенiя въ свою тетрадку фамилiй знаменитыхъ особъ, присутствующихъ на бал?, умираетъ очень скоро посл? этого сеанса. Я в?рю этому. Ему ли, ничтожному смертному, долго прозябать на сей земл?, посл? того, какъ глаза его подверглись искрометному блеску вкуса и моды? Огнь дендизма прожигаетъ его до костей и мозговъ, какъ н?когда присутствiе Юпитера въ полномъ олимпiйскомъ костюм? уничтожило б?дную неразумную Семелу, дерзнувшую выскочить изъ своей естественной атмосферы. Этотъ ми?ъ должны намотать себ? на усъ вс? безъ исключенiя Тибурнiанцы и Бельгравiанцы, и я бы очень радъ былъ рекомендовать исторiю Семелы особенному вниманiю мистриссъ Бекки. О, женщины, женщины! Обратитесь къ достопочтенному господину Туриферу, и онъ докажетъ вамъ какъ дважды два – пятнадцать, что Бельгравiя не что иное есть, какъ м?дь зв?няща, а Тибурнiя – цимбалъ бряцяй. Все это суета суетъ, съ позволенiя сказать, и всяческая суета. Все дымъ, прахъ и чадъ, или, выражаясь поэффектн?е – трынъ-трава. Рано или поздно наступитъ день и часъ (но въ ту эпоху cгнiютъ и кости твои, о, возлюбленный собратъ мой!), когда великол?пные сады Гайдъ-Парка исчезнутъ съ лица земли, и не отыщетъ ихъ отдаленный потомокъ, такъ же какъ мы, въ настоящее время, знать не знаемъ, гд? обр?тались н?когда чудод?йственный висячiй мостъ и волшебные сады покойницы Семирамиды. Опуст?етъ и Бельгравскiй скверъ, какъ уже опуст?ли Булочная улица (Baker Street), или пустынный Тадморъ.
А знаете ли вы, милостивыя государыни, что великiй Питтъ жилъ въ Булочной улиц?? Отчего это вашихъ бабушекъ не просили на вечера къ леди Гестеръ въ этотъ, теперь опуст?лый, палаццо? Я об?далъ тамъ, ув?ряю васъ, moi qui vous parle. Т?ни мертвецовъ, друзъя и прiятели знаменитаго хозяина, составляли превеселую компанiю. Когда мы, современные живые люди, с?ли за столъ и вооружились рюмками кларета, духи отшедшихъ джентльменовъ гурьбой ввалили въ комнату, и степенно разс?лись по м?стамъ вокругъ мрачнаго буфета. Пре