Избранные стихотворения

Эмиль Верхарн

«Стада больших свиней – и самки и самцы –

Угрюмым хрюканьем переполняли поле;

Толпились на дворе и бегали по воле,

Тряся молочные, отвислые сосцы…»

Эмиль Верхарн

Избранные стихотворения

Свиньи

Стада больших свиней – и самки и самцы –

Угрюмым хрюканьем переполняли поле;

Толпились на дворе и бегали по воле,

Тряся молочные, отвислые сосцы.

И близ помойных ям, лучами озаренных,

В навозной жижице барахтались, толпясь;

Мочились, хвост завив, уставив ноги в грязь,

И лоснился узор щетин их очервленных!

Но подходил ноябрь. Их убивали. Ах,

Какой был славный жир в их грузных животах!

Из их больших задов само сочилось сало.

И шкуру их скребли, потом палили их,

И пламя тех костров, посмертных, гробовых,

Всему селению веселье возвещало.

Часы

Ночью, в молчании черном, где тени бесшумные бродят, –

Стук костыля, деревянной ноги.

Это по лестнице времени всходят и сходят

Часы, это их шаги!

Вокруг устарелых эмблем и наивных узоров

Цифр под стеклом утомительный ряд.

О луны угрюмых, пустых коридоров:

Часы и их взгляд!

Деревянный киоск роковых откровений,

Взвизги напилка, и стук молотков,

И младенческий лепет мгновений, –

Часы и их зов!

Гроба, что повешены всюду на стены,

Склепы цепей и скелетов стальных,

Где кости стучат, возвещая нам числа и смены –

Часы и весь ужас их!

Часы!

Неутомимы, бессонны,

Вы стучите ногами служанок в больших башмаках,

Вы скользите шагами больничных сиделок.

Напрасно вас молит мой голос смущенный.

Вы сдавили мой страх

Циркулем ваших безжалостных стрелок.

Не знаю, где

Это где-то на севере, где, я не знаю,

Это где-то на полюсе, в мире стальном,

Там, где стужа когтями скребется по краю

Селитренных скал, изукрашенных льдом.

Это – холод великий, едва отраженный

В серебряном зеркале мертвых озер;

Это – иней, что точит, морочит – бессонный,

Низкорослый, безлиственный бор.

Это – полночь, огромный скелет обнаженный

Над серебряным зеркалом мертвых озер,

Это – полночь, что точит, морочит, хохочет,

Но раздвинуть руками гигантскими хочет

Холодный и звездный простор.

В дали полуночной безвольной

Это смолкнувший звон колокольный,

Это убранный снегом и льдами собор.

Это хор похоронный, с которым без слов я рыдаю,

Литургия Великого Холода в мире стальном.

Это где-то, – не в старом ли северном крае? – не знаю!

Это где-то, – не в старом ли северном сердце? – в моем!

Человечество

Распятые в огне на небе вечера

Струят живую кровь и скорбь свою в болота,

Как в чаши алые литого серебра.

Чтоб отражать внизу страданья ваши, кто-то

Поставил зеркала пред вами, вечера!

Христос, о пастырь душ, идущий по полянам

Звать светлые стада на светлый водопой,

Гляди: восходит смерть в тоске вечеровой,

И кровь твоих овец течет ручьем багряным…

Вновь вечером встают Голгофы пред тобой!

Голгофы черные встают перед тобою!

Взнесем же к ним наш стон и нашу скорбь! Пора!

Прошли века надежд беспечных над землею!

И никнут к черному от крови водопою

Распятые во тьме на небе вечера!

Лондон

То – Лондон, о мечта! чугунный и железный,

Где стонет яростно под молотом руда,

Откуда корабли идут в свой путь беззвездный –

К случайностям морей, кто ведает куда!

Вокзалов едкий дым, где светится мерцаньем,

Серебряным огнем, скорбь газовых рожков,

Где чудища тоски ревут по расписаньям

Под беспощадный бой Вестминстерских часов.

Вдоль Темзы – фонари; не парок ли бессонных

То сотни веретен вонзились в темь реки?

И в лужах дождевых, огнями озаренных, –

Как утонувшие матросов двойники.

И голоса гуляк, и жесты девки пьяной,

И надпись кабака, подобная Судьбе, –

И вот, внезапно Смерть в толпе, как гость незваный…

То – Лондон, о мечта, влачащийся в тебе!

Молитвенно

Ночь в небо зимнее свою возносит чашу.

И душу я взношу, скорбящую, ночную,

О, господи, к тебе, в твои ночные дали!

Но нет в них ничего, о чем я здесь тоскую,

И капля не падет с небес в мои печали.

Я знаю: ты – мечта! И все ж во мраке ночи,

Коле