Анатомия абсурда

Иван Кузьмич Андрощук

Все перемешалось в Киряйгороде – реалии конца восьмидесятых, сказочные мифы и галлюцинации. Шофер-дальнобойщик застает свою жену в объятиях ожившего манекена, воскресший мертвец женится на девушке-политехнолге, которая временно работает уличной проституткой, а ранней весной вместо грачей с юга прилетели куры.

Иван Андрощук

Анатомия абсурда

1

В начале той памятной весны вместо традиционных грачей с юга прилетели куры. Они несли яйца по девяносто копеек десяток и продавались за рубль двадцать. Красавицы по договору за пять и восемь, хронически страдавшие сальмонеллёзом и, по слухам, венерическими болезнями, от возмущения хлопались в обморок и продолжали синеть.

Город наслаждался дешёвой птицей и живо обсуждал необыкновенное явление природы. Мнения разделились. Одни полагали, что ничего такого нет: просто в окрестностях Киряйгорода начала работать фабрика грёз, и то, что люди едят, на самом деле суть выбросы экологически вредных наркотических веществ. Другие, напротив, даже необыкновенно ранний приход весны в том году приписывали прилёту кур.

Нашлись и дельцы, задумавшие на этом удивительном природном феномене погреть руки и сделать политическую карьеру – но о политике, по крайней мере в этой книге, или хорошее, или ничего.

На фоне сероватого мартовского ландшафта, лишь кое-где расцвеченного оранжевыми пятнышками дворников, многоцветные хохлатки и особенно их красочные кавалеры, гордо восседавшие на карнизах, перилах балконов и гребнях крыш, производили отрадное впечатление. Однако кое-кто уже начинал и задумываться. И был прав: куры, как и следовало ожидать, оказались только первыми ласточками.

Вторая ласточка пиликнула (по другим сведениям, и пикнуть не успела) в Киряйгородском краеведческом музее. Её звали Ирина Реверанец.

2

Гид краеведческого музея Клонария Иссиди волновалась. У неё и в мыслях не было угодить в нашу повесть, тем более, прямо со второй главы. Она бы хоть подкрасилась, завивку сделала, надела что-нибудь эдакое. А так – волновалась. Да так сильно, что у неё что-то случилось с речью. И в зале огромных чучел она выдала экскурсантам:

– Вот это животное в натуре пресмыкается. Оно называется "крокодил" и обитает в больших африканских реках на примере Нила али Конго, где широко используется для потребностей галантереи. Так, экземпляр, который вы видите перед собой, был изготовлен нашим мастером из более чем сорока дамских сумочек.

А это чучело вы можете увидеть не только в музее. К сожалению, этих животных теперь не встретишь на улицах нашего города, но точно такой же корабль пустыни красуется на гербе нашего верблюда. Прошу прощения, на горбе нашего города. Тьфу, блин, в огороде нашего председателя, – Клонария Мельхиоровна раздражённо покраснела и быстрым шагом повела посетителей в следующий зал.

Увлечённые интересным рассказом, экскурсанты последовали за ней и даже не заметили, что их ряды чувствительно поредели. Чувствительно не потому, что их было так мало, а потому, что затерявшаяся среди чучел Ирина Реверанец была существом крайне чувствительным.

Среди набитых опилками экс-представителей животного мира Ирина сразу же заприметила рыжее прямостоящее существо. Подошед ближе, она издала радостный вопль, на обезьяньем языке значивший предел восторга: перед нею стоял её любимый киногерой Пинг Понг, со знанием дела уменьшенный до размеров средней человекообезьяны: разумеется, это был всего лишь орангутанг, но как похоже! Глаза Пинг Понга горели стеклянным огнём, в разинутой пасти сверкали великолепные зубы. Ира обмерла от восхищения. Должно быть, поэтому её и не хватились: товарищи по экскурсии приняли девушку за чучело супруги орангутанга. Ведь Ирина изо всех сил старалась быть похожей на своего кумира – носила длинные накладные зубы, лохматую причёску и рыжий брючный костюм с мехом наружу.

Светящиеся стеклянные глаза гипнотизировали сильнее полдюжины Кашпировских, разинутый розовый зев притягивал неотразимо. Ира не могла дольше сопротивляться столь мощному искушению и, игнорируя суровое предостере