Сумасшедший репортер

Павел Парфин

Книга Павла Парфина «Сумасшедший репортер» – рождественский детектив с зимним налетом мистики.

Конец 90-х, город Сумы, канун Рождества. У героя книги журналиста Евгения Безсонова несколько дней назад родился сын. Безсонов погружен в мысли о крошечном сыне, о том, как прокормить семью, как наконец ему выбиться в люди… Безсонов собирается написать репортаж о небольшом предприятии, сумевшем остаться на плаву в наше сложное время. По дороге на завод Безсонов знакомится с неким Геной, водителем трейлера. Гена рассказывает, как неподалеку от Сум его трейлер ограбили: вытащили сахар в мешках, а вместо него, словно в насмешку, запихнули елки. Что делать с трейлером елок, когда Новый год позади?..

Вид завода и его работников навеял на Безсонова страшную тоску. О чем писать, когда здесь, казалось, все безнадежно замерло, ничего не происходит, не развивается. Безсонова осеняет идея – озорная, сумасбродная. Он уговаривает Гену привезти елки на завод и раздает их ошалевшим работникам. Завод пробуждается…

Павел Парфин

Сумасшедший репортер

1

С утра Безсонов был на подъеме. Весело насвистывая себе под нос, он споро собирался на репортаж. Положив в сумку диктофон, блокнот, надев куртку и замотав шею старым индийским шарфом, он послал воздушный поцелуй портрету жены, скучавшему на журнальном столике, и выбежал из квартиры.

Погода в день накануне Рождества стояла отменная. Мороз градусов десять забавы ради озвучил снег ногами прохожих, оттого снежные дорожки скрипучими голосами беззлобно переругивались с многочисленными сапогами да ботинками людей. Январское солнце, ворвавшись в прищуренные от нестерпимого блеска глаза, заливало душу озорным огнем. Безсонов с радостью ощущал, как душа его, последних два года мертвым поплавком провалявшаяся на обесчувствленном дне сознания, быстро и весело поднималась кверху, навстречу искрящимся метаморфозам зимнего дня. Женька смаковал это новое свое состояние, как неожиданный вкус неиспробованного коньяка.

У Безсонова, ярого противника второго ребенка, сегодня родился сын. Женька еще не знал, как зовут его дитя, но уже был счастлив, что теперь будет кому носить его отчество – Евгеньевич…

Женька был счастлив той победой, которую одержал над собой. Однажды, обняв во сне жену, он уперся в ее большой круглый живот, и в этот момент Безсонову приснился короткий сон. Много-много зелени, листва, мерно покачиваясь, плавает в золотом желе солнечного света, а в центре зыбкой зелени сидит его сын и плещется ручонками в солнечной воде. Волосики его мокрые, отливают теплым золотом, с них бесшумно падают тяжелые блестящие капли, стекают по розовой шейке, ручкам, попке и, соединившись с половодьем света, рождают вокруг себя десятки разноцветных кругов, расходящихся прямо по верху листвы и один за другим сливающихся, впитывающихся в основание громадной радужной косы, легко вознесшейся над зеленым миром… Тогда, в том коротком солнечном сне, Безсонов поверил, что способен во второй раз стать отцом.

…Все места в маршрутке были заняты. Женьке пришлось сесть на корточки возле молодой женщины в короткой дубленке и черных колготках. Зимнее солнце наполнило салон машины далеким дымчатым светом. Безсонов вдруг почувствовал себя одиноким, утратив утреннее равновесие в душе…

Конечно, это было непросто: жизнь не располагала к продолжению рода. По крайней мере, таких, как Безсонов. И дело не в том, что Женька не был денежным мужиком, – ему не хватало жизненных сил. Той энергией, которой его наделили Бог и природа, он едва откупался от прожорливой, циничной эпохи, умудряясь втайне от нее делиться заначкой своих жизненных калорий с дочерью (к сожалению, для жены уже почти не оставалось сил), подпитывать юную Лилькину душу жидковатой, как пустой суп, отцовской любовью. И вдруг – второй ребенок! Ну куда?! Зачем?!

…Женька смотрел в окно маршрутки снизу вверх, отчего знакомые очертания домов и деревья казались внезапно подросшими, молчаливо нависшими над его маленькой согнувшейся в утробе машины душой…

Поначалу Безсонов воспринял будущего ребенка как наказание – наказание за собственную нера