Кузьма Минин

Валентин Иванович Костылев

Всемирная история в романах

Валентин Иванович Костылёв (1884–1950), русский писатель, известный, прежде всего, своей исторической трилогией «Иван Грозный», получившей в 1948 году Сталинскую премию. Однако «Кузьма Минин» по праву считается одним из лучших романов Костылёва. В нем повествуется о славном и трудном времени на Руси, о героической борьбе народа за независимость, о любви и верности, хотя главным героем романа выступает нижегородец Кузьма Минин, инициатор сбора и один из руководителей народного ополчения 1611–1612 годов, освободившего Москву от польских интервентов.

Валентин Костылев

Кузьма Минин

©Костылёв В.И., 2012

©ООО «Издательство «Вече», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Светлой памяти народного героя Валерия Павловича Чкалова.

    Автор

Часть первая

I

Подожженная вражескими гусарами деревня Тихие Сосны догорала. Вопли женщин, детский плач, треск и грохот рассыпавшихся в огне изб раздавались кругом. Королевские всадники беззаботно поглядывали на полураздетых, босоногих людей, убегавших по мерзлой земле в лес.

Гаврилка Ортемьев, как и другие его односельчане, в эту ночь бежал из дому.

В этой суматохе Гаврилка потерял отца, мать, братьев. За ним потехи ради рванулся в погоню один из гусаров, отогнал его далеко, в сторону, к Днепру. Гаврилка переправился через реку, чтобы укрыться в единственном убежище – в крепости Смоленск. Объятая душною мглою пожарищ, она чернела на горе – большая, грозно насторожившаяся. Ползком перебрался Гаврилка через крепостной вал.

Соседство с польскими войсками, не раз осаждавшими Смоленск, приучило жителей Тихих Сосен к опасностям. И то, что теперь произошло, не было неожиданностью. К этому были готовы.

В семье Гаврилки старики часто молились о смерти, но ему хотелось жить! Храбрость и стойкость смолян, полтора года отражавших приступы поляков, научили его быть выносливым и твердым в самые тяжелые, тоскливые дни.

Давно он лелеял мысль самому сразиться с врагами, испробовать в бою свою силу. А он ее чувствовал в себе: коренастый, немного сутулый, широкоплечий, он побивал в кулачных боях самых завзятых бойцов. Можно ли ему так легко, как советовали старики, покориться судьбе?

Бесплодные штурмы Смоленска подняли дух не только у Гаврилки. Многие крестьяне, видя неудачи панов, ушли в лесные дебри и оттуда совершали смелые набеги на Московскую дорогу. Они ловили королевских гонцов, нападали на польские обозы и патрули. Поляки прозвали их шишами, то есть бродягами, сбродом, разбойниками.

Гаврилку не тянуло в лес. Куда лучше казалось бить поляков из крепости огненным боем. Ведь недаром же его учил стрельбе смоленский пушкарь Данила Сомов.

Это было до нашествия поляков на Московское государство, до лета 1610-го. В праздники взбирался он на четырехугольную башню близ Копытинских ворот и подолгу слушал чудесные рассказы старого смоленского пушкаря о войне. У Гаврилки появилось уважение к бронзовым махинам, глядевшим своими жерлами из бойничных окон. Парень с особым усердием протирал куделью таинственную пасть орудия.

Светило солнце. Сквозь прорези башенных зубцов снизу, среди зелени синел Днепр. Над остроконечной вершиной Копытинской башни в небе кружили ястреба. Гаврилке вспомнились эти дни, и его неудержимо потянуло опять туда, к большой пушке, которую старик Данила почему-то звал «хозяйкой» («моя хозяйка»).

Седой привратник занес бердыш над головою парня, опросил его и после этого впустил внутрь.

– Сожгли? – кинул он в сторону зарева.

– Да… – грустно вздохнул Гаврилка.

– Лютуют… Чего там! Горе. Вчера тоже вот Овчинникову гать… Каждый день жгут…

Гаврилка перебрался через второй высокий внутренний вал. Здесь его окружили караульные стрельцы и повели в Во