Момент перелома в художественном отражении. «Без дороги» и «Поветрие», рассказы Вересаева

Ангел Иванович Богданович

«Разсказы г. Вересаева, появившiеся сначала въ «Рус. Богатств?» и другихъ журналахъ, сразу выд?лили автора изъ с?роватой толпы многочисленныхъ сочинителей очерковъ и разсказовъ, судьба которыхъ довольно однообразна – появиться на мигъ и кануть въ лету, не возбудивъ ни въ комъ ожиданiй и не оставивъ по себ? особыхъ сожал?нiй. Иначе было съ разсказами г. Вересаева…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

А. И. Богдановичъ

Моментъ перелома въ художественномъ отраженiи. – «Безъ дороги» и «Пов?трiе», разсказы Вересаева.

Разсказы г. Вересаева, появившiеся сначала въ «Рус. Богатств?» и другихъ журналахъ, сразу выд?лили автора изъ с?роватой толпы многочисленныхъ сочинителей очерковъ и разсказовъ, судьба которыхъ довольно однообразна – появиться на мигъ и кануть въ лету, не возбудивъ ни въ комъ ожиданiй и не оставивъ по себ? особыхъ сожал?нiй. Иначе было съ разсказами г. Вересаева. Каждый изъ нихъ р?зко выд?лялся и особымъ настроенiемъ автора, и содержанiемъ, и манерой обработки сюжета. Словомъ, оригинальность автора выступала несомн?нно, давая право над?яться, что въ лиц? г. Вересаева литература получитъ новую незаурядную силу. Теперь, собранные вм?ст?, эти очерки и разсказы не только не ослабляютъ прежняго впечатл?нiя, но въ значительной степени усиливаютъ его. То, что въ каждомъ изъ нихъ было отрывочно и лишь нам?чалось отд?льными чертами, выступаетъ въ сборник? въ совокупности, дополняясь взаимно и создавая въ общемъ вполн? опред?ленное настроенiе, которое, начиная съ первыхъ страницъ, все усиливается, оставляя читателя подъ впечатл?нiемъ чего-то сильнаго и новаго.

Главное содержанiе сборника составляютъ собственно дв? вещи – пов?сть «Безъ дороги» и непосредственно дополняющiй ее очеркъ «Пов?трiе», появляющiйся въ печати первый разъ. Небольшiе разсказы – «На мертвой дорог?», «Товарищи», «Прекрасная Елена», «Порывъ» «Загадка», пом?щенные въ начал? сборника, служатъ какъ бы введенiемъ, въ которомъ нам?чены «лейтъ-мотивы», употребляя терминъ вагнеровской музыки, – руководящiя начала, развертывающiяся зат?мъ въ ц?лую картину душевнаго настроенiя въ пов?сти «Безъ дороги».

Въ первомъ очерк?, «На мертвой дорог?», по выдержанности, пожалуй, лучшемъ во всей книг?, читателя съ первыхъ строкъ охватываетъ впечатл?нiе мертвой неподвижности, которою в?етъ отъ прекрасно набросанной картины выжженой солнцемъ степи и уб?гающей вдаль заброшенной линiи жел?зной дороги. Эта линiя когда-то кип?ла жизнью, центромъ которой былъ нын? выработанный рудникъ, угольная шахта, гд? сотни рабочихъ бодро стучали кайлой, выбрасывая на поверхность живительный уголь. Теперь зд?сь тишина и опустошенiе: бурьяномъ поросли рельсы и шпалы, жизнь идетъ мимо, мимо тянутся скрипучiе обозы, мимо снуютъ толпы рабочихъ, а сторожъ, неподвижно покуривающiй трубку и тоскливо посматривающiй на свою мертвую линiю, уб?гающую въ глухой уголъ, гд? зiяетъ глубокая шахта, еще усиливаетъ впечатл?нiе пустоты и мертвенности. Изр?дка забредаетъ въ сторожку унылый путникъ укрыться отъ палящаго солнца, какъ, напр., мечтатель Никитинъ. шахтеръ, задавшiйся ц?лью своими «плантами» въ самое сердце поразить т?хъ, кто небрежетъ о здоровьи и жизни шахтеровъ, либо загнанная дождемъ богомолка, пов?ствующая о чудесахъ богоспасаемаго града Іерусалима. «И степь, безсильно выгор?вшая подъ солнцемъ, и л?нивый, душный воздухъ, и негодующiя с?тованiя сторожа, все дышало ч?мъ-то такимъ тоскливымъ, разслабляющимъ и безнадежнымъ… Странно было думать, что гд?-нибудь теперь св?жо и прохладно, что есть на св?т? добрые, д?ятельные, неунывающiе люди…»

Въ сл?дующемъ разсказ?, «Товарищи», та же мертвая тишь и безотрадная тоска, только в?етъ ею не отъ мертвой дороги, а отъ мертвыхъ людей, когда-то бодрые и радостные, они составляли живую дружную семью молодежи, кип?вшую мечтами, надеждами и планами, теперь, заброшенные службою въ одинъ изъ безчисленныхъ русскихъ городишекъ, они тянутъ лямку, кто по акцизу, кто учителемъ, словомъ, вс? чиновники, либо