Эпигоны народничества: Г. Меньшиков, самый яркий представитель их. Народник старого типа: Н. Е. Петропавловский-Каронин

Ангел Иванович Богданович

«Идеи, какъ и люди, не умираютъ, не оставивъ посл? себя насл?дниковъ. Он? раздробляются и разв?твляются, и изъ одного, вначал? сильнаго и широкаго, теченiя получается н?сколько мелкихъ струекъ, которыя журчатъ себ? потихоньку, пока не вольются въ новый сильный потокъ. То же было и съ народничествомъ, которое не осталось безъ эпигоновъ, хотя и извратившихъ идею стараго народничества до неузнаваемости, но сохранившихъ прямую и явную связь съ нимъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

А. И. Богдановичъ

Эпигоны народничества:-Г. Меньшиковъ, самый яркiй представитель ихъ. – Народникъ стараго типа:– Н. Е. Петропавловскiй-Каронинъ.

Идеи, какъ и люди, не умираютъ, не оставивъ посл? себя насл?дниковъ. Он? раздробляются и разв?твляются, и изъ одного, вначал? сильнаго и широкаго, теченiя получается н?сколько мелкихъ струекъ, которыя журчатъ себ? потихоньку, пока не вольются въ новый сильный потокъ. То же было и съ народничествомъ, которое не осталось безъ эпигоновъ, хотя и извратившихъ идею стараго народничества до неузнаваемости, но сохранившихъ прямую и явную связь съ нимъ. Эту связь можно назвать «народолюбiемъ», понятiемъ еще бол?е туманнымъ и расплывчатымъ, ч?мъ само народничество. Народолюбiе эпигоновъ представляетъ н?что смутное и неопред?ленное, слащавое до приторности и сентиментальное, напоминающее времена «Б?дной Лизы», когда жизнь на лон? природы, въ восхитительной обстановк? нич?мъ не испорченной «натуры» представлялась идеаломъ счастья и благополучiя. Теперь лоно природы зам?няется просто деревней, которой противопоставляется городъ, вм?сто пейзанъ, говорятъ просто крестьяне, но, какъ увидимъ ниже, сущность осталась та же.

Однимъ изъ самыхъ яркихъ представителей этихъ эпигоновъ народничества является г. Меньшиковъ, собравшiй воедино разс?янныя на пространств? н?сколькихъ л?тъ свои сладкогласованiя о деревн? и выпустившiй ихъ подъ громкимъ и заманчивымъ титломъ «Думы о счасть?». Г. Меньшиковъ не громкiй писатель, и большинство нашихъ читателей, можетъ, о немъ и не много слыхали. Т?мъ любопытн?е имъ познакомиться съ писателемъ, тихоструйныя р?чи котораго касаются предмета, столь для всякаго близкаго и дорогого, какъ счастье.

Мы не можемъ подобрать для характеристики г. Меньшикова, какъ писателя, лучшаго эпитета. Именно – тихоструйный. Р?чь его льется тихо и плавно, обходя камни и препоны, не зад?вая выступовъ и отроговъ, не опускаясь въ омуты и не возносясь до вершинъ. Гладкiя фразы, закругленные перiоды, мягкiя выраженiя мало-по-малу закутываютъ читателя, какъ теплое пуховое од?яло, н?жатъ слухъ, какъ м?рный шепотъ разсказывающей сказку няни, подъ говоръ которой вы такъ сладко засыпали въ д?тств?. Н?что подобное вы испытываете, читая «Думы о счасть?» г. Меньшикова, и отъ времени до времени надо сд?лать усилiе, стряхнуть съ себя ту дрему, которую нав?ваетъ м?рная плавность его стиля. Какъ писатель, г. Меньшиковъ лишенъ темперамента. Его ничто не взволнуетъ, ничто не выведетъ изъ себя, не заставятъ крикнуть отъ боли или возликовать отъ радости. Неизм?нно спокойный и разм?ренный, онъ ц?дитъ словцо за словцомъ, выписываетъ не дрогнувшей рукой фразу за фразой, страничку за страничкой, пока самодовольно и съ прiятнымъ сознанiемъ благополучно доведеннаго до конца д?ла не поставитъ посл?днюю точку.

Пишетъ онъ много и пространно, но всегда съ кротостью и незлобiемъ, съ спокойствiемъ души, обр?тшей миръ въ сознанiи достигнутой истины. И только склонный къ критик? и анализу читатель усмотритъ м?стами въ этой кротости н?кое в?янiе лицем?рiя, присутствiе тонкаго яда хорошо скрытой злости и далеко не братолюбивыхъ чувствъ. Разъ уловивъ этотъ тонъ д?ланности и неискренности, вы уже не можете отд?латься отъ впечатл?нiя натяжки и непрiятной подд?лки. Въ конц? концовъ получается странный результатъ. Ч?мъ бол?е вы читаете этого писателя, т?мъ меньше онъ становится для васъ уб?дительнымъ. Повидимому, онъ говоритъ трюизмы, ходячiя аксiомы, высказываетъ мысли, которыя каждому по