Граф Толстой об искусстве и науке

Ангел Иванович Богданович

«Современное искусство переживаетъ свою переходную стадiю, какъ наша литература и наша общественная жизнь. Сумерки ли это, или заря новой жизни въ искусств?, кто р?шится сказать? А голоса, раздающiеся за и противъ современнаго искусства, скор?е усиливаютъ, ч?мъ разгоняютъ тьму, м?шающую провид?ть будущее…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

А. И. Богдановичъ

Графъ Толстой объ искусств? и наук?

Современное искусство переживаетъ свою переходную стадiю, какъ наша литература и наша общественная жизнь. Сумерки ли это, или заря новой жизни въ искусств?, кто р?шится сказать? А голоса, раздающiеся за и противъ современнаго искусства, скор?е усиливаютъ, ч?мъ разгоняютъ тьму, м?шающую провид?ть будущее.

Къ такимъ голосамъ, усиливающимъ тьму, несомн?нно, принадлежитъ и голосъ графа Л. Н. Толстого, посвятившаго этому вопросу статью въ январьской книжк? «Вопросовъ философiи и психологiи» – «Что такое искусство?»

Какъ и вс? произведенiя графа, заключающiя его философскiе взгляды, статья написана хаотично, разбросанно, велер?чиво, съ массой отступленiй, до того запутывающихъ вопросъ, что вначал? кажется, будто авторъ противъ искусства. Онъ начинаетъ съ неожиданнаго нападенiя на излишнiя затраты на искусство, пропадающiя зря, тогда какъ силы, занятыя искусствомъ, могли бы утилизироваться лучше и съ большей пользой.

«На поддержанiе искусства,– пишетъ графъ,– тамъ, гд? на народное образованiе тратится только одна сотая того, что нужно для доставленiя всему народу средствъ обученiя, даются миллiонныя субсидiи отъ правительства на академiи, консерваторiи, театры. Въ каждомъ большомъ город? строятся огромныя зданiя, для музеевъ, академiй, консерваторiй, драматическихъ школъ, для концертовъ и представленiй. Сотни тысячъ рабочихъ – плотники, каменьщики, красильщики, столяры, обойщики, портные, парикмахеры, ювелиры, бронзовщики, наборщики – ц?лыя жизни проводятъ въ тяжеломъ труд? для удовлетворенiя требованiй искусства, такъ что едва ли есть какая-нибудь другая д?ятельность челов?ческая, кром? военной, которая поглощала бы столько силъ, сколько эта. Но мало того, что такiе огромные труды тратятся на эту д?ятельность, – на нее, также какъ на войну, тратятся прямо жизни челов?ческiя: сотни тысячъ людей съ молодыхъ л?тъ посвящаютъ вс? свои жизни на то, чтобы выучиться очень быстро верт?ть ногами (танцоры), другiе (музыканты) на то, чтобы выучиться очень быстро перебирать клавиши или струны; третьи (живописцы) на то, чтобы ум?ть рисовать красками и писать все, что они увидятъ; четвертые на то, чтобы ум?ть перевернуть всякую фразу на всякiе лады и ко всякому слову подобрать ри?му. И такiе люди, часто очень добрые и умные, способные на всякiй полезный трудъ, дичаютъ въ этихъ исключительныхъ, одуряющихъ занятiяхъ и становятся тупыми ко вс?мъ серьезнымъ явленiямъ жизни, односторонними и довольными собой спецiалистами, ум?ющими только верт?ть ногами, языкомъ или пальцами». Зат?мъ, описавъ репетицiю какой-то оперы, авторъ негодуетъ: «Невольно приходитъ въ голову вопросъ,– для кого это д?лается? Кому это можетъ нравиться? Если и есть въ этой опер? изр?дка хорошенькiе мотивы, которые было бы прiятно послушать, то ихъ можно бы было сп?ть просто безъ этихъ глупыхъ костюмовъ и шествiй, и речитативовъ, и маханiй руками. Балетъ же, въ которомъ полуобнаженныя женщины д?лаютъ сладострастныя движенiя, переплетаются въ разныя чувственныя гирлянды, есть прямо развратное представленiе. Такъ что никакъ не поймешь, на кого это разсчитано. Образованному челов?ку это несносно, надо?ло, настоящему рабочему челов?ку это совершенно непонятно. Нравиться это можетъ, и то едва-ли, набравшимся господскаго духа, но не пресыщеннымъ еще господскими удовольствiями, развращеннымъ мастеровымъ, желающимъ засвид?тельствовать свою цивилизацiю, да молодымъ лакеямъ».

Авторъ негодуетъ, съ нимъ начинаетъ негодовать и читатель. Но стоитъ н?сколько разобраться въ этомъ негодованiи, чтобы увид?ть, что искусство р?шительно тутъ не причемъ. Въ наше время н?тъ такой отрасли самаг