Мистические настроения в литературе иностранной и y нас
Ангел Иванович Богданович
«Одно изъ лучшихъ произведенiй Ибсена, „Привид?нiя“, заканчивается потрясающей сценой, написанной съ поразительной силой. Герой драмы, надломленный потомокъ ц?лаго покол?нiя много гр?шившихъ отцовъ, гибнетъ жертвой насл?дственности. Подавленный медленно охватывавшей его бол?знью, онъ сходитъ съ ума и монотонно повторяетъ одни и т? же слова, обращенныя къ матери:
„– Мама, дай мн? солнце… солнце… солнце…“ …»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
А. И. Богдановичъ
Мистическiя настроенiя въ литератур? иностранной и y насъ
Одно изъ лучшихъ произведенiй Ибсена, «Привид?нiя», заканчивается потрясающей сценой, написанной съ поразительной силой. Герой драмы, надломленный потомокъ ц?лаго покол?нiя много гр?шившихъ отцовъ, гибнетъ жертвой насл?дственности. Подавленный медленно охватывавшей его бол?знью, онъ сходитъ съ ума и монотонно повторяетъ одни и т? же слова, обращенныя къ матери:
«– Мама, дай мн? солнце… солнце… солнце…»
Этотъ несчастный больной намъ представляется символомъ души современнаго челов?ка, какъ она отразилась въ литератур?. Такое сравненiе невольно навертывается при чтенiи «Обзора иностранныхъ литературъ», пом?щеннаго въ декабрьской книг? нашего журнала. Тамъ есть одна черта, останавливающая вниманiе читателя,– черта, красной нитью проходящая черезъ весь «Обзоръ» не смотря на разнообразiе лицъ, въ немъ участвовавшихъ, различныхъ по нацiональностямъ, возрастамъ, темпераментамъ и направленiямъ. Но вс? они, одни больше, другiе меньше, подчеркиваютъ ее, и такое единодушiе – «безъ предварительнаго сговора» – само по себ? представляется знаменательнымъ явленiемъ.
«Посл? господства реализма, крайнiя проявленiя котораго никогда не встр?чали симпатiи въ Швецiи, явилось въ вид? реакцiи стремленiе къ романтизму и символизму» пишетъ шведъ, перечисляя рядъ авторовъ, «по складу своего ума несклонныхъ къ этому направленiю», но «сл?по подчиняющихся господствующей мод?». Бринкманнъ, обозр?ватель норвежской литературы, отличавшейся прежде простотой и реализмомъ, граничившимъ нер?дко съ натурализмомъ довольно подозрительнаго свойства, отм?чаеть р?зкую перем?ну къ направленiи Арне Гарборга, зам?чательнаго писателя, автора н?сколькихъ натуралистическихъ романовъ, сд?лавшагося внезапно пессимистомъ, эат?мъ пiэтистомъ и кончившаго «мрачнымъ мистицизмомъ». «Н?сколько л?тъ тому назадъ,– продолжаетъ Бринхманнъ,– въ Норвегiи почти никто не писалъ стиховъ, a теперь она насчитываетъ десятки поэтовъ самыхъ разнообразныхъ направленiй», среди которыхъ онъ указываетъ н?сколькихъ, «проникнутыхъ страннымъ романтизмомъ», силящихся передать читателю «свое мистическое настроенiе». Ибсенъ обозр?вая литературу Данiи, почти буквально повторяетъ Бринхманна: «Н?сколько л?тъ тому назадъ, стихи считались въ Данiи бол?е низкой формой, ч?мъ проза, и неудобнымъ способомъ выраженiя чувствъ; теперь это мн?нiе оставлено, и многiе молодые писатели съ усп?хомъ занимаются стихотворствомъ. Въ роман? господствовалъ чистый реализмъ, идеи и все сколько-нибудь абстрактное строго отрицалось,– теперь мы зам?чаемъ въ немъ тенденцiю къ символизму и неопред?ленному мистицизму.»
Могутъ зам?титъ, что Швецiя, Норвегiя и Данiя – родственныя страны, ч?мъ отчасти и обьясняется тожественность настроенiй. Но вотъ обозр?ватель Италiи подчеркиваетъ «меланхоличное настроевiе y вс?хъ современныхъ поэтовъ», темноту и вычурность формы y двухъ наибол?е прославленныхъ изъ нихъ – Пасколи и Кардучи – и бол?зненную манерность y самаго моднаго современнаго романиста д'Аннунцiо. Про Францiю мы не говоримъ: шумъ поднимаемый тамъ символистами, отдается даже y насъ на подмосткахъ столичной сцены, какъ было, напр., во время представленiя «Тайны души» Метерлинка. Какъ одно изъ зам?чательн?йшихъ произведенiй, авторъ французскаго обзора отм?чаетъ «Lee pleureuses» (Плакальщицы) Генри Барбусса,– «рядъ стихотворенiй, составляющихъ одну длинную поэму, восп?вающую сладость траура и т?ни, уединенiя и печали». Вь Германiи Робертъ Цимерманнъ приводитъ «образчики поэзiи въ нов?йшемъ вкус?», произведенiе «Садъ поз