Бронекатера Сталинграда. Волга в огне

Владимир Николаевич Першанин

Война. Штрафбат. Они сражались за Родину

«За Волгой для нас земли нет!» – клялись защитники Сталинграда, а немцы окрестили великую реку «русским Стиксом»: осенью 1942 года Волга отделяла мир живых от мира мертвых, Волга пылала от берега до берега, кипела от разрывов и текла кровью. Волга стала второй линией фронта, через которую в осажденный город поступали подкрепления и боеприпасы, – и речная война была ничуть не менее ожесточенной, чем в развалинах Сталинграда: переправы непрерывно обстреливались артиллерией и авиацией, горели суда, тонули люди, но, несмотря на чудовищные потери, речники продолжали делать свое дело… И каждую ночь на прикрытие переправ выходили советские бронекатера с танковыми башнями и зенитными пулеметами, ставшие стержнем сталинградской флотилии. Они жертвовали собой в неравных боях с немецкими бомбардировщиками и береговыми батареями. Они выполняли самые опасные задания и несли самые тяжелые потери. Проламывая ноябрьский лед, они продолжали воевать, когда встали остальные суда, – и погибали смертью храбрых, еще не зная, что наши войска перешли в решающее контрнаступление, которое сломает хребет Вермахту, что мы уже победили…

Владимир Першанин

Бронекатера Сталинграда. Волга в огне

Глава 1

Ночные переправы

Небольшой буксир, напрягая все свои лошадиные силы, с усилием сдвинул огромную по сравнению с ним деревянную баржу, набитую красноармейцами. Возле причала царила суета: подходил для погрузки пароход, толкались мелкие сейнеры и мотоботы.

Бронекатер «Верный», уже загруженный людьми, на малом ходу выбрался из причального столпотворения, но не торопился развивать ход. Ему предстояло сопровождать баржу, «прикрывать ее», как выразился полковой комиссар, который вместе с флотскими начальниками распоряжался на левобережной пристани поселка Красная Слобода, напротив Сталинграда.

Сентябрьская ночь была безлунной и безветренной, но тихой назвать ее было нельзя. Из продолжавшего гореть во многих местах города били немецкие орудия, установленные на склонах высот, спускавшихся к Волге. Далекие вспышки сверкали непрерывно, поодиночке и залпами. Снаряды, с жутким на излете воем, проносились над бронекатером, и спустя секунды раздавался очередной взрыв.

Сюда, откуда начиналась переправа, немцы не сыпали мелочовку. Чаще всего прилетали 105-миллиметровые снаряды. Весившие около пуда, они поднимали высокие столбы воды и песка, а когда попадали в причал или какое-то судно, все вокруг озарялось клубком пламени.

Тяжелые шестидюймовые и 173-миллиметровые орудия вели более редкий огонь, но их фугасы и осколочные снаряды рвались с оглушительным грохотом, который не спутаешь с другим калибром. Попадая в причалы, они разносили в щепки массивные дубовые бревна и плахи, а из воды выкидывали вверх огромные бугорчатые фонтаны, где смешивались песок, ил, густая мутная жижа и всевозможные обломки со дна.

Для деревянных судов, даже большого водоизмещения, эти снаряды были смертельно опасны. Они порой разламывали баржу или пароход, и те тонули за считаные минуты. Но активность немецких артиллеристов сдерживали наши тяжелые батареи, ведущие огонь из пойменного леса на левом берегу.

Очередной фонтан поднялся метрах в семидесяти. Командир бронекатера «Верный» мичман Николай Морозов наблюдал из рубки, как буксир выводит баржу, умело действуя парой тросов.

«Верный», как и его собратья, хоть и назывался бронекатером, но броня на нем была противопульная, и любой снаряд, который посылали сюда немцы, мог при удачном попадании вывести небольшой корабль из строя. Главная защита бронекатера – быстрота и маневренность. А сейчас, загруженный красноармейцами и боеприпасами, уменьшив ход до минимума, он топтался на месте, превращаясь в мишень.

Защитить от массированного артиллерийского огня баржу, которая шла со скоростью четыре узла (около восьми километров в час), «Верный» с его двумя 76-миллиметровыми горными пушками, установленными в башнях легких танков, все равно бы не смог. Открывать огонь по дальним ночным целям