Мастер снов

Михаил Наумович Ромм

Признаться, я думала, что в последние годы Миша стихов не писал. Оказалось ~ потихонечку пишет… «Почему же ты не дал их для книги?» ~ удивилась я. Автор, верный своим оригинальным жизненным принципам, ответил: «Если я издам все лучшее сразу, то что же останется на потом?»…

Э. Ракитская

Михаил Ромм

Мастер снов. Стихотворения. Поэма

Предисловие

Признаться, я думала, что в последние годы Миша стихов не писал. Оказалось ~ потихонечку пишет… «Почему же ты не дал их для книги?» ~ удивилась я. Автор, верный своим оригинальным жизненным принципам, ответил: «Если я издам все лучшее сразу, то что же останется на потом?»…

    Из моего же предисловия к первой книге М. Ромма «Заветное желание», 2004 г.)

И вот перед нами оно, обещанное – «оставленное на потом» и написанное в последние годы. Не скрою, что читая книгу, я была радостно удивлена: ибо здесь гораздо более отчетливо и уверенно, чем в первой книге («Заветное желание») перед нами предстает автор сильный, яркий, переждавший все многолетние упреки в «излишней традиционности», «романтизме», «старомодности» и проч. – и оставшийся самим собой, более того – превратившийся в зрелого и уверенного в себе поэта. Так и кажется, что все эти годы Миша Ромм скрывал под доброй улыбкой и напускной самокритичностью – бомбу. Пожалуй, такой бомбой может стать для читателей (особенно для тех, кто уже давно знаком с М. Роммом) его поэма, вошедшая в эту книгу. В ней необычно всё – от темы до изобретенной автором своей «роммовской» строфы, – форма которой, правда, не везде строго соблюдается, но даже это обстоятельство – еще одно проявление внутренней свободы автора. Для чего и для кого мы пишем? В чем смысл жизни?… – вот, пожалуй, главные вопросы, которые ставит перед нами М. Ромм и на которые сам же пытается ответить – при этом, как вы сами понимаете, наплевав на то, что кто-то когда-то уже неоднократно на эти вопросы отвечал. Последне обстоятельство и делает, на мой взгляд, простого стихотворца настоящим Поэтом. Цитировать наиболее удачные строчки, как это принято в предисловиях, пожалуй нет смысла: пришлось бы процитировать полкниги. Но всё же….

Мой грустный Пушкин ~ сказочный жираф.

Хочу тебе я в слабости признаться:

В моей стране я больше не король.

Великий, научи меня смеяться,

Или хотя бы рядом быть позволь.

Позволь мне, недостойному, быть равным,

На миг себя почувствовать тобой,

Быть дерзким, гениальным, своенравным,

Сразиться с этой чёрной пустотой!

Э. Ракитская

Золотая рыбка

Жил старик со своею старухой

У самого синего моря.

Возрождение или разруха —

Повторяется эта история.

Говорит он: «Смотри-ка – корыто!

Ну чего еще, милая, надо.

В огороде кубышка зарыта,

Почему ж ты всё жизни не рада?!»

А она отвечает: «Скотина,

Прекрати надо мной издеваться,

Эта бедность, как паутина,

Не хочу в нищете унижаться.

Прекрати любоваться ты морем,

А подумай-ка, сволочь, о детях!»

Так поспорят, поспорят, поспорят…

И старик возвращается к сети.

Как же, Господи, хочется денег,

Чтоб считать их, не сосчитать!

А философ я или бездельник,

Я и сам не могу понять.

21.08.04

Гитара в Гулаге

Это стихотворение навеяно сонатой для семиструнной гитары, написанной Матвеем Павловым-Азанчеевым во время его заключения в советском концлагере.

Кружевные занавески

Тронул ветерок.

Переезды, перелески,

Запад и Восток.

Тот восток, где солнце гонит

Из тайги туман.

Строго голову наклонит

Призывник – пацан.

Солнце дремлет на подушке

В комнате пустой.

Две болтушки-хохотушки.

Праздник. Выходной.

Страх и подлость, кровь и слёзы,

И со всех сторон

Бьётся в воздухе морозном

Струнный перезвон.

Там – сзывают позывные

Танки на парад.

Здесь – очкарики смешные

Слушают, сидят.

Семиструнная гитара

В опытных руках

В новом веке, в мире старом

На семи ветрах.

Июнь 2004

Друзья и поклонники

Да, был я молод, чист и злобен,

И, в сущности, богоподобен,

Но мне тогда пришлось понять —

Порой приходится принять:

Принять поклонников отсутствие,

Принять насмешнико