Тридцать первый выстрел

Сергей Васильевич Самаров

Спецназ ГРУ

Руководство ФСБ крайне обеспокоено странными случаями, происходящими в разных концах света. То с палубы американского авианосца не может подняться ни один самолет, то в горах Кавказа в пропасть срываются две боевые машины пехоты… Разведка выяснила, что виновен в этих происшествиях спецпрепарат, полностью снимающий трение с любой поверхности. ФСБ также становится известно, что загадочная жидкость попала в руки террористов, окопавшихся в Закавказье. Особой группе спецназа ГРУ подполковника Апостолова поручено найти террористов разведкой боем, а затем обезвредить их…

Сергей Самаров

Тридцать первый выстрел

Пролог

Именно так меня кто-то прозвал. Кажется, кто-то из командования, потому что прозвища, данные командованием, как правило, держатся долго, иногда многие годы. Иногда зовут проще – подполковник Тридцать Первый. А я не обижаюсь. По сути-то, и обижаться не на что. Если обсказать какому-то боевому офицеру суть моего прозвища, он не удивится и даже плечами недоуменно пожмет. Что, дескать, такого – тридцать один выстрел в минуту… Все знают, что магазин стандартного автомата Калашникова вмещает тридцать патронов. Все знают, что тридцать первый патрон можно загнать в патронник до того, как подсоединишь магазин к автомату. А почти две секунды на выстрел – это не слишком-то и быстро. Многие могут так стрелять, и все боевые офицеры, скорее всего, предположат, что так стрелять сумеют и они, хотя вряд ли пробовали. Главное, чтобы ствол автомата не перегрелся, чтобы затвор не заклинило и палец не устал нажимать спусковой крючок…

Я же могу сказать в оправдание своего прозвища только одно. Я – не просто тридцать один выстрел в минуту, я – тридцать один выстрел в минуту без промаха. Причем при стрельбе не на учебном стрельбище, а в боевой обстановке, когда в тебя тоже стреляют. Естественно, невозможно стрелять без промаха автоматными очередями. Очередь, как правило, рассчитана на одно точное попадание, остальные выстрелы в ней только страховочные. Стандартная очередь состоит из трех выстрелов, потому что после третьего ствол уже сильно уводит в сторону. Мне приходилось встречать офицеров, у которых очереди состоят из двух выстрелов – ради повышения эффективности стрельбы идет быстрая отсечка. Я же пошел дальше и стреляю только одиночными. Принципиально. Чтобы патроны почем зря не тратить. Даже на учебных стрельбах, когда все стреляют очередями, я посылаю три пули, одну за другой, настолько быстро, что выстрелы сливаются в очередь. А я даже предохранитель в режим автоматического огня не перевожу. Но это только для проверяющих. Тридцать один выстрел с такой же скоростью, как и три, сделать невозможно. Вот тридцать один выстрел в минуту – это реально. При одиночной стрельбе и ствол не перегреется, потому что пороховые газы большей частью выходят вслед за пулей.

А прозвали меня так еще в Первую чеченскую войну, когда я только капитана получил, но по лишней звездочке на погоны старшего лейтенанта прикрепить еще не успел. Тогда было в кого стрелять именно так. Это сейчас целую банду в составе тридцати одного человека не найти. А тогда банды большие были, воевать не умели, но старались взять наглостью и количеством. Вот тогда я и демонстрировал свое умение уничтожать личный состав противника. Наш комбат тогда привел на позицию залетного московского генерала, пожаловавшего за наградами, и запретил всем стрелять, кроме меня, когда чечены в атаку пошли. Я за минуту в одиночестве остановил их наступление. Половину состава положил. Пока магазин менял, бандиты уже отступить успели. Вот тогда, кажется, я прозвище и получил…

Вообще-то я не только стрелять умею. Я обычный офицер спецназа ГРУ и умею все, что таковому положено уметь. Но после прозвища все помнят только то, как я стреляю. Это, конечно, зря, но я и на это не обижаюсь. Люди в других запоминают обычно то, что сами сделать не могут. Значит, им так легче. Хотя я, по своему характеру, на их месте просто учился бы стрелять. Это при нашей профессии необходимо…

* * *

На столе перед московским генералом ФСБ лежит пачка сига