Венец Чингисхана

Наталья Николаевна Александрова

Артефакт-детектив

Много веков назад легендарный полководец и завоеватель Чингисхан создал одно из величайших государств древнего мира. Им были покорены обширные территории, сотни народов признали его своим властелином и присоединились к Великой монгольской империи. По преданию, молодому Тимуджену помог в этом всесильный артефакт – венец, обладающий необыкновенной властью и позволяющий повелевать целыми народами. После смерти Чингисхана следы венца затерялись в истории. В наши дни прикоснуться к тайнам прошлого пришлось бывшему менеджеру по рекламе Дине Гузеевой, которая мистическим образом оказывается втянутой в поиски древнего артефакта…

Книга также вышла под другим названием: «Шаг над пропастью».

Наталья Александрова

Венец Чингисхана

– Ну, не знаю. – Крупный, холеный мужчина в дорогом итальянском костюме медленно шел по залу художественной галереи, разглядывая развешанные по стенам картины. – По-моему, ничего особенного… депрессию вызывают…

– Вы не правы, Илья Ильич, – щебетала сопровождавшая его женщина лет сорока, типичная старая дева с искусствоведческим образованием, худосочная особа в длинной коричневой юбке и льняной кофте, с унылым и многозначительным лицом. – Это новое слово в искусстве! Демонический символизм – это направление, за которым будущее…

Мужчина недовольно поморщился и бросил взгляд на картины. Мрачные краски, багровые и пурпурные тона нагоняли на него тоску и неуверенность. На каждом полотне словно лежала печать близкой гибели и разрушения. Да и темы картин были под стать колориту – мрачные руины, полуразрушенные здания, быстро зарастающие колючим кустарником, буйными побегами незнакомых растений. И из каждого угла выглядывали какие-то хищные существа, то ли звери, то ли демоны. Все это было выписано грубыми, резкими, неаккуратными мазками, как будто художник куда-то спешил или не придавал значения тщательности и законченности рисунка.

– Его выставка с успехом прошла в Лондоне, – вещала старая дева, подчеркивая свои слова широкими жестами рук, унизанных многочисленными серебряными перстнями и браслетами. – Его картины покупают ведущие музеи Европы…

Мужчина недовольно морщился, и она добавила последний, убийственный аргумент:

– Несколько его картин купил Белобородов!

– Ну, не знаю… – повторил Илья Ильич. – Мне больше нравится, когда картины тщательно выписаны… и потом, я люблю пожизнерадостнее… в жизни и без того хватает негатива…

– Пожизнерадостнее?! – возмущенно воскликнула женщина, как будто ее спутник сказал что-то неприличное. – Его картины выделяются именно своим мрачным своеобразием! Именно за это их и ценят знатоки! А то, как они выписаны… хочу вам напомнить, что Алоиз – слепой! Одно это делает его уникальным явлением искусства! Вы только вдумайтесь – слепой художник! Такого не было нигде и никогда!

– Как-то я в это не могу поверить… – тоскливо протянул мужчина. – Слепой художник! Как такое может быть?

– Это уникально! – воскликнула искусствоведша. – Это необычайно! В это никто не может поверить, поэтому вы должны увидеть Алоиза собственными глазами! Сами знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…

Она толкнула дверь и пропустила своего спутника в соседнюю комнату.

Там было темно, Илье Ильичу отчего-то подумалось – темно, как в могиле. Женщина щелкнула выключателем, под потолком вспыхнул яркий свет, и стал виден стоящий перед мольбертом невысокий худощавый человек с длинными, вьющимися, черными как смоль волосами. В руках его были кисть и палитра. Художник быстро, резко коснулся кистью холста, нанес яркий мазок, как будто ударил холст шпагой, и на холсте появилось кроваво-красное пятно, словно кровоточащая рана.

В следующую секунду художник повернулся к двери. На нем были круглые черные очки, какие обычно носят слепые.

– Кто здесь? – спросил он неожиданно звучным, выразительным голосом.

– Это я, Ирина! – ответила старая дева. – Я привела Илью Ильича… я рассказывала о нем, Алоиз…

– Ах да! – Художник повернулся к холсту, нанес еще один удар кистью, еще одну кров