Вознесение духа

Владислав Петряев

Книга известного пензенского поэта Владислава Петряева «Вознесение духа» включает в себя стихи разных лет и крупные поэмы, написанные на животрепещущие темы: от лирики до острых экологических, политических, социальных, нравственных и мировоззренческих проблем.

В своих произведениях автор выступает против религиозного догматизма. Книга адресована широкому кругу любителей современной поэзии.

Владислав Петряев

Вознесение духа

С благоговеньем, нежностью и грустью посвящаю этот сборник стихов моей незабвенной маме – Петряевой Раисе Константиновне

В печали о тебе я к радостям остыл,

К тебе своею музой устремляюсь,

Мне свет земной без глаз твоих не мил,

Тобой остаток жизни освещаюсь.

Не я, так кто? – Из этого иду,

И снова в бой за истину бросаюсь!

Предисловие к изданию

Выпуская второй сборник стихов под общим названием «Вознесение духа», я имею в виду не вознесение духа в его мистически-религиозном представлении об отделении души от тела после смерти и её вознесении в неизвестном направлении на небеса, а только в материалистическом понимании. Человек, являясь продуктом общественного бытия и воздействующего на него общественного сознания, активно развивая себя самостоятельно физически и интеллектуально, реализует свои знания или свой дух в продуктах своей деятельности, тем самым как бы материализуясь в них. В этом, и только в этом случае, я говорю не просто об обусловленности отдельного индивида этим общественным бытием и этим общественным сознанием, но и о самостоятельном познании и развитии себя индивидом, развитии им самим своего Я и одновременно реализации этого Я в продуктах своей деятельности и творчества. Достигая тем самым подлинности и уникальности своего разумного существования, не обедняемого религиозной мистификацией.

Будучи кандидатом философских наук и юристом, многие годы изучая политическую экономию, историю древних цивилизаций и мифологий, десятки лет интересуясь открытиями в области палеонтологии, биологии, генетики, физики элементарных частиц, с раннего детства увлекаясь художественной литературой, я не мог выразить себя в условиях того социализма, в котором жил и который ограничивал гуманитарное творчество рамками догматических установок, не давая возможности высказать и, тем более, печатать свои действительные мысли и чувства. Затаённый страх и безысходность ограничивали возможности тех, кто не мог и не хотел приспособиться к этим условиям. К тому же в 1981 году меня исключили из партии за «непартийную оценку некоторых сторон общественной жизни» и уволили из института. Так настали годы работы юрисконсультом и вынужденного молчания под бдительным оком КГБ. Тогда было совсем не до стихов.

Затем пошли годы перестройки, реформ, мучительные годы ломки всей системы общественных отношений, институтов и сознания. И только в 58 лет, мучаясь от нереализованности своих возможностей, я, наконец-то, нашёл в себе силы начать писать стихи, одновременно изучая теорию стихосложения, ещё и ещё раз читая и перечитывая Гомера, Вергилия, Данте, Шекспира, Байрона, Пушкина, Лермонтова, Некрасова и многих наших и зарубежных поэтов, учась у них технике стихосложения, их способности обнажать те социальные и нравственные проблемы, которыми жило общество.

При этом я не мог согласиться с теми литераторами, в том числе и с Белинским, которые считают стихами только лирические стихи, воспевающие любовь, природу, нечто светлое и прекрасное. Если встать на эту точку зрения, то надо отбросить Гомера, практически всю античную поэзию, трагедии и драмы Шекспира, Пушкина и т. д. Собственно, Белинский и делал это, когда писал, к примеру, в своём обзоре «Русская литература в 1842 году»: «Так, например, «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан» Пушкина – настоящие стихи; «Онегин», «Цыганы», «Полтава», «Борис Годунов» – уже переход к прозе; а такие поэмы, как «Сальери и Моцарт», «Скупой рыцарь», «Русалка», «Галуб», «Каменный гость», – уже чистая, беспримесная проза, где уже нет совсем стихов, хоть эти поэмы писаны и стихами».

Вот такая логика: поэмы писаны стихами, но