Дневник покойника

Андрей Борисович Троицкий

Майор Девяткин #7

Он – человек-скала, человек-кремень. Его боготворят сослуживцы из убойного отдела МУРа и до ужаса боятся враги. Преступники уже давно не пытаются его подкупить – все равно взятку не возьмет, да еще и в порошок за это сотрет… Нет, он отнюдь не ангел, не идеальный полицейский. Частенько в работе с нарушителями закона он и сам применяет жесткие и не совсем законные меры. Но при этом он не ищет личной выгоды. В болоте коррупции и лжи он ставит перед собой одну-единственную цель: любой ценой докопаться до истины. Запомните это имя. Его зовут майор Юрий Девяткин… Сотрудница нью-йоркского театрального музея Дорис Линсдей прилетает в Москву, чтобы приобрести личный дневник известного режиссера Сергея Лукина, недавно погибшего при странных обстоятельствах. Но она даже предположить не могла, что ждет ее в Москве. Ведь дневник хранит в себе важные секреты больших людей, которые готовы уничтожить любого, кто лишь прикоснется к тайне. Дорис грозит лютая смерть. Но на след преступников уже встали майор Девяткин и адвокат Дмитрий Радченко…

Андрей Троицкий

Дневник покойника

Вместо пролога

Рабочий день подходил к концу, когда в кабинет хозяина автосервиса, которого друзья звали Мишей, вошел высокий склонный к полноте человек с портфелем, одетый в летний костюм. Это был известный театральный режиссер Сергей Лукин. Поднявшись из-за стола, Миша шагнул навстречу и, завладев рукой режиссера, долго тискал ее, спрашивал о здоровье и гастролях в Америке. Отделавшись от вопросов, режиссер, расстегнув замки портфеля, вытащил конверт. Протянул его Мише и сказал:

– Как я обещал. Два билета на премьеру с моим личным приглашением. Партер. Середина третьего ряда, между прочим. Лучшие места. Через неделю прошу. Мне известно, что в четвертом ряду за вами будет сидеть член правительства с супругой.

– Господи, я-то думал, вы забудете…

Миша расцвел в улыбке. Бережно вытащил из конверта два билета и открытку с приглашением, поднес их близко к лицу, словно хотел поцеловать. Но почему-то передумал, словно почуял дурной запах, и убрал во внутренний карман пиджака.

– Даже не знаю, как благодарить, дорогой вы мой человек… Жена будет счастлива. Вы же знаете, какая она театралка. Она и не мечтала, что Лукин не забудет, лично вручит…

Режиссер поморщился и махнул рукой, мол, слова благодарности – это лишнее.

– Вы отлично выглядите, – Миша сделался деловитым. – Присаживайтесь. Вы на машине? Какие-то проблемы, жалобы?

– Ничего такого. Просто пора масло менять. И еще… Пусть посмотрят. При торможении какая-то мелкая вибрация. Едва заметная.

– Это не смертельно, – Миша кивал головой и улыбался. – Сделаем в лучшем виде. Все будет готово завтра до полудня. Я сам все посмотрю и проверю. А пока могу дать вам машину, чтобы вы доехали до дома. С водителем или без водителя. Как хотите?

– Не нужно, – Лукин застегнул портфель. – Я такси возьму. Вы, Миша, проследите, чтобы завтра к двенадцати все сделали. Я хочу на дачу съездить.

Миша проводил гостя за двери, на всякий случай спросил, чем еще может быть полезен. Когда Лукин ушел, он снял пиджак, бросил его на кожаный диван. Упал в рабочее кресло, забросил ноги на стол и стал снимать и надевать на средний палец правой руки широкий перстень из белого золота, украшенный россыпью бриллиантов.

Под золотым перстнем был другой, выколотый на коже в ту пору, когда Миша последний раз отбывал срок на зоне в пяти тысячах километрах от Москвы. Выколотый перстень не отличался ни мастерством, ни красотой. Это был черный прямоугольник в узкой светлой рамке. Наколка имела смысл: обладатель черного прямоугольника отсидел срок от звонка до звонка. Все свои блатные татуировки Миша вывел давно, только эта сохранилась. Так, на память о прошедшей молодости. Выколотое колечко закрывал от любопытных глаз широкий золотой перстень.

Хозяин кабинета подумал, что Лукин очень приличный, в лучшем смысле слова интеллигентный человек. Если что пообещал, кровь из носа сделает. Еще не было случая, чтобы он забыл какую-то мелочь, пустя