Уйти красиво и с деньгами

Светлана Георгиевна Гончаренко

В самый разгар лета 1913 года Лизе Одинцовой, весьма привлекательной барышне, охваченной неуемной жаждой приключений, встретился молодой человек по имени Иван Рянгин. Он совсем не походил на красавца с открытки, но оказался способен на поступок: пробрался ночью на городское кладбище, чтобы сорвать для Лизы ветку сирени. Там Иван услышал странные голоса и обнаружил роскошную шпильку для волос, чем заинтриговал своих друзей. Было решено во что бы то ни стало выяснить, кто и при каких обстоятельствах потерял ценную вещицу. Захватывающее расследование неожиданно превратилось в опасную игру, которая с каждым днем все больше затягивала девушку и ее нового знакомого в пучину таинственных и необъяснимых авантюр.

Светлана Георгиевна Гончаренко

Уйти красиво и с деньгами

1

Павел Терентьевич Одинцов широко прошуршал над столом газетой «Речь», свернул ее пополам, а затем, подумав, согнул поперек. Так удобнее было пробежать глазами самые мелкие заметки, до которых он еще не добрался. Обычно он успевал освоить все важное и серьезное до обеда. А вот житейская дребедень оставалась если не на сладкое (ничего аппетитного в криминальной хронике или перечне происшествий не было), то на необязательное потом.

– Что за гнусности случаются в наше время! – проворчал он через минуту. – Да, нравы… Всеобщее падение!.. Уму непостижимо!

Допивали чай. Разговоры шли вялые, на посторонние темы. Сестра Павла Терентьевича, Анна Терентьевна, спросила без всякого интереса, только для поддержания беседы:

– Какие гнусности? Опять беспорядки?

Сама Анна Терентьевна газет в руки не брала, потому что читала только романы (часто одни и те же и по многу раз). Мелкие и густые газетные буквы, тесные столбцы и вульгарные заголовки ей не нравились. А чего стоили большие листы той же «Речи», которые надо держать безобразно растопырив руки!

Писали журналисты, на ее взгляд, грубо и бестолково, темы выбирали неприятные, в объявлениях врали. Особенно Анну Терентьевну раздражали политические новости – они всегда бывали нехороши или малопонятны. А ведь огорчений каждому и своих хватает! Вот, скажем, последняя: к лету все окна в доме затянули тюлем, но в столовую прорвалась-таки муха. С кухни, что ли?

Муха была июньская – тусклая, прыткая, бесшумная. Она вилась над крыжовенным вареньем. Пусть варенье третьего года, переварено до черноты и потому годится лишь для подачи в домашнем кругу – мухе даже в нем не место!

Павел Терентьевич открыл рот: он собрался зачитать вслух какую-то статейку. Страдальческий взгляд сестры остановил его. Павел Терентьевич вздохнул и принялся наблюдать за увертливой мухой. Улучив момент, когда негодная снизилась и пешком, резвыми рывками двинулась по скатерти, он прихлопнул ее свернутой «Речью». Затем ловко поддел трупик газетой и вышвырнул в окно, отогнув тюль.

Только после этого Анна Терентьевна снизошла до статейки.

– Так где, Паня, ты говоришь, были беспорядки? – переспросила она.

– Беспорядки, Анюточка? – удивился Павел Терентьевич.

Он снова расправил газету и нашел нужную заметку.

– Нет, тут хлеще – жанровая картинка в современном вкусе. Вот смотри что пишут: «В Могилеве в собственной квартире при магазине зарезан ювелир Яновский». Товару взято на четырнадцать тысяч рублей. Каков куш, а? Хорош?

– Не понимаю, чему ты радуешься? – пожала плечами Анна Терентьевна.

– Я не радуюсь, Анюточка, я возмущаюсь. Каковы подробности! «Очевидцы показали, что накануне вечером в магазине долго пребывала и смотрела бриллиантовые вещи некая элегантная дама». А ночью, представь, налет! Хороша дама? Украли именно то, к чему она приценивалась.

– Наверное, совпадение? У дамы хороший вкус, у воров тоже.

– А вот полиция полагает, что дама была с ворами заодно. Одни свидетели утверждают, что она была выдающейся красоты, другие – что уже в летах. Дама долго и откровенно любезничала с несчастным Яновским. Я так думаю, какая-то пташка полусвета пустила в ход свои известные штучки. Вспомни Соньку Золотую Ручку! Старый пень Яновский – хот