Брошенная лодка
Висенте Бласко-Ибаньес
«Песчаный берегъ зъ Торресадодась съ многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служилъ м?стомъ сборища ддя всего хуторского люда. Растянувшiеся на живот? ребятишки играли въ карты подъ т?нью судовъ.
Старики покуривали глиняныя трубки привезенныя изъ Алжира, и разговаривали о рыбной ловл? или о чудныхъ путешествiяхъ, предпринимавшихся въ прежнiя времена въ Гибралтаръ или на берегъ Африки прежде, ч?мъ дьяволу взбрело въ голову изобр?сти то, что называется табачноню таможнею…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
Висенте Бласко-Ибаньес
Брошенная лодка
Песчаный берегъ зъ Торресадодась съ многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служилъ м?стомъ сборища ддя всего хуторского люда. Растянувшiеся на живот? ребятишки играли въ карты подъ т?нью судовъ.
Старики покуривали глиняныя трубки привезенныя изъ Алжира, и разговаривали о рыбной ловл? или о чудныхъ путешествiяхъ, предпринимавшихся въ прежнiя времена въ Гибралтаръ или на берегъ Африки прежде, ч?мъ дьяволу взбрело въ голову изобр?сти то, что называется табачноню таможнею.
Легкiе ботики съ б?лымъ и голубымъ брюшкомъ грацiозцо наклоненной мачтой составляли переднiй рядъ, на самомъ краю берега, гд? кончались волны, и тонкiй слой воды полировалъ песокъ, точно хрусталь. За ними лежали обильно осмоленныя черныя парныя лодки, ожидавшiя зимы, чтобы выйти въ море, бороздя его своимъ хвостомъ изъ с?тей. А въ последнемъ ряду находились чинившiеся лауды, д?душки, около которыххъ работали конопатчики, смазывая ихъ бока горячимъ дегтемъ. Этимъ лаудамъ предстояло снова предпринять тяжелое и однообразное плаванiе no Средиземному морю – то на Балеарскiе острова съ солью, то къ Алжирскимъ берегамъ съ восточными плодами, а многимъ съ дынями и картофелемъ для красныхъ солдатъ въ Гибралтар?.
Втеченiе года населенiе песчанаго берега м?нялось. Починенные лауды отправлялись въ море, рыболовныя суда снаряжались и тоже спускались на воду. Только одна брошенная лодка безъ мачтъ оставалась пригвожденною къ песку, печальною, одинокою, въ обществ? одного только карабинера, садившагося подъ ея т?нью.
Краска на ней расползлась подъ лучами солнца. Доски дали трещины и стали скрип?ть отъ сухости; пескомъ, вздымаемымъ в?тромъ, занесло на ней палубу. Но ея тонкiй профиль, стройные бока и прочность постройки обнаруживали въ ней легкое и см?лое судно, предназначенное для б?шенаго хода, съ полнымъ презр?нiемъ къ морской опасности. Она отличалась печальною красотою т?хъ старыхъ лошадей, которыя были прежде горячими и гордыми скакунами и падаютъ слабыми и обезсиленными на песк? арены, для боя быковъ.
У нея не было даже имени. Корма была чиста, и на бокахъ не было никакого намека на номеръ или названiе. Это было неизв?стное существо, которое умирало среди остальныхъ лоокъ, гордившихся своими напыщенными именами, какъ умираютъ въ мiр? н?которые люди, не разоблачивъ тайны своей жизни.
Ho инкогнито лодки было лишь кажущимся. Вс? знали ее въ Торресалинасъ и говорили о ней не иначе, какъ съ улыбкою и подмигиванiемъ, точно она напоминала что-то особенное, вызывавшее тайное наслажденiе.
Однажды утромъ, въ т?ни заброшенной лодки, когда море кип?ло подъ лучами солнца и напоминало голубое, ус?янное св?товыми точками небо въ л?тнюю ночь, одинъ старый рыбакъ разсказалъ мн? ея исторiю.
– Эта фелюга, – сказалъ онъ, лаская ладонью руки сухой остовъ судна: – это Закаленный, самая см?лая и изв?стная лодка изо вс?хъ, что ходятъ въ мор? отъ Аликанте до Картагены. Пресвятая Божiя Матерь! Какую уйму денегъ заработала эта преступница! Сколько дуро вышло отсюда! Она сд?лала по крайней м?р? двадцать переходовъ изъ Орана къ нашимъ берегамъ и трюмъ ея былъ всегда туго набитъ грузомъ.
Странное и оригинальное названiе Закаленный н?сколько удивило меня, и рыбакъ зам?тилъ это.
– Это прозвище, кабальеро. Они даются у насъ одинаково, какъ людямъ, такъ и лодкамъ. Напрасно расточаетъ на насъ священникъ свою латынь. Кто зд?сь креститъ по настоящему, – это народъ. Меня наприм?ръ зовутъ Филиппомъ. Но если я буду нуженъ вамъ когда-нибудь, то спросите Кастелара [1 - Кастеларъ – писате