Сострадание
Висенте Бласко-Ибаньес
«Въ десять часовъ вечера графъ Сагреда вошелъ въ свой клубъ на бульвар? Капуциновъ. Лакеи бросились толпою принять отъ него трость, лоснящiйся цилиндръ и роскошную м?ховую шубу; разд?вшись, графъ предсталъ въ накрахмаленмой рубашк? безупречной б?лизны, съ гвоздикой въ петлиц? и въ обычной, скромной, но изящной форм? – черной съ б?лымъ – джентльмэна, прi?хавшаго прямо съ об?да…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
Висенте Бласко-Ибаньес
Состраданiе
Въ десять часовъ вечера графъ Сагреда вошелъ въ свой клубъ на бульвар? Капуциновъ. Лакеи бросились толпою принять отъ него трость, лоснящiйся цилиндръ и роскошную м?ховую шубу; разд?вшись, графъ предсталъ въ накрахмаленмой рубашк? безупречной б?лизны, съ гвоздикой въ петлиц? и въ обычной, скромной, но изящной форм? – черной съ б?лымъ – джентльмэна, прi?хавшаго прямо съ об?да.
Въ клуб? знали, что онъ разоренный челов?къ. Состоянiе его, обратившее на себя пятнадцать л?тъ тому назадъ н?которое вниманiе въ Париж?, щедро разбрасывалось имъ за это время на вс? четыре сторсны и теперь исчерпано. Графъ жилъ на остатки прежняго величiя, подобно людямъ, потерп?вшимъ кораблекрушенiе, которые, ц?пляясь за обломки, ждутъ въ смертельной тревог? наступленiя посл?дняго часа. Даже лакеи, юлившiе вокругъ него, точно рабы во фрак?, знали о постигшемъ его несчасть? и обсуждали его постыдное затрудненiе въ деньгахъ; но въ ихъ безцв?тныхъ глазахъ, утратившихъ всякую выразительность изъ за постояннаго рабол?пства, не отражалось ни мал?йшей наглости. Графъ былъ такой важный баринъ! Онъ расшвырялъ свои деныи съ такой великосв?тскою щедростью! Вдобавокъ онъ былъ настоящiй аристократъ, a душокъ в?ковой знати обыкновенно внушаетъ н?которое уваженiе многимъ гражданамъ, предки которыхъ создали революцiю. Это былъ не какой-нибудь польскiй графъ, живущiй на содержанiи у важныхъ дамъ, и не итальянскiй маркизъ, который мошенничаетъ въ игр?, и не важный русскiй баринъ, получащiй нер?дко средства къ жизни отъ полицiи; это былъ гидальго, настоящiй испанскiй грандъ. Кто-нибудь изъ его предковъ былъ выведенъ можетъ быть въ Сид?, въ Рюи Блаз? или въ какой-нибудь другой пьес?, дающейся на сцен? во Французской Комедiи.
Графъ вошелъ гь клубъ съ самымъ развязнымъ видомъ и высоко поднятою головою, прив?тствуя друзей и знакомыхъ хитрою, еле зам?тною улыбкою, въ которой отражались и надменность, и легкомыслiе.
Ему было подъ сорокъ л?тъ, но его называли еще прекраснымъ Сагреда; прозвище это быля дано ему давно ночными дамами отъ Максидеа и утренними амазонками изъ Булонскаго л?са. Только легкая прос?дь на вискахъ и треугольникъ небольшихъ морщинокъ у угловъ глазъ говорили о непом?рно быстромъ темп? жизли, о перегрузк? жизненной машины, пущенной полнымъ ходомъ. Но въ глубокихъ и задумчивыхъ глазахъ св?тился еще огонь молодости, и они недаромъ заслужили ему со стороны друзей и подругъ прозвище мавра. Виконтъ де ла Тремизиньеръ, удостоенный академической премiи за статью объ одномъ предк? графа – товарищ? Конде – и пользовавшiйся большимъ уваженiемъ среди антикварiевъ л?ваго берега Сены, спускавшихъ ему вс? скверныя картины, которыя не находили сбыта другимъ покупателямъ, называлъ графа де-Сагреда Веласкесомъ и былъ очень доволенъ т?мъ, что смуглый, слегка зеленоватый цв?тъ лица гранда, черные закрученные усы и глубокiе глаза давали ему возможность хвастнуть своимъ основательнымъ знанiемъ испанской живописи.
Вс? въ клуб? говорили о раззоренiи Сагреда съ н?которымъ состраданiемъ. Б?дный графъ! Отчего не выпадетъ ему на долю хорошее насл?дство? Отчего не встр?тить ему американской миллiонерши, которая влюбилась бы въ него и его титулъ? Надо сд?лать что-нибудь для его спасенiя.
А онъ жилъ среди этого н?мого, улыбающагося состраданiя, не зам?чая его, закованный въ броню надменности, принимая за искреннее поклоненiе то, что было въ сущности симпатiей и состраданiемъ. Къ тяжелымъ ухищренiямъ приходилось ему приб?гать, чтобы удерживаться на прежней высот? положенiя; онъ воображалъ, что обманываетъ окружающихъ, на самомъ же д?л? обманывалъ лишь самого себя.