Урна (сборник)

Андрей Белый

«Упорный маг, постигший числа

И звезд магический узор.

Ты– вот: над взором тьма нависла…

Тяжелый, обожженный взор.

Бегут года. Летят: планеты,

Гонимые пустой волной, —

Пространства, времена… Во сне ты

Повис над бездной ледяной»

Андрей Белый

Урна (сборник)

Посвящаю эту книгу Валерию Брюсову

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней…

    Баратынский

В. Брюсову

Созидатель

Грустей взор. Сюртук застегнут.

Сух, серьезен, строен, прям —

Ты над грудой книг изогнут,

Труд несешь грядущим дням.

Вот бежишь: легка походка;

Вертишь трость – готов напасть.

Пляшет черная бородка,

В острых взорах власть и страсть.

Пламень уст – багряных маков —

Оттеняет бледность щек.

Неизменен, одинаков,

Режешь времени поток.

Взор опустишь, руки сложишь…

В мыслях – молнийный излом.

Замолчишь и изнеможешь

Пред невеждой, пред глупцом.

Нет, не мысли, – иглы молний

Возжигаешь в мозг врага.

Стройной рифмой преисполни

Вихрей пьяные рога,

Потрясая строгим тоном

Звезды строящий эфир…

Где-то там… за небосклоном

Засверкает новый мир: —

Там за гранью небосклона —

Небо, небо наших душ:

Ты его в земное лоно

Рифмой пламенной обрушь.

Где-то новую туманность

Нам откроет астроном: —

Мира бренного обманность —

Только мысль о прожитом.

В строфах – рифмы, в рифмах – мысли

Созидают новый свет…

Над душой твоей повисли

Новые миры, поэт.

Все лишь символ… Кто ты? Где ты?..

Мир – Россия – Петербург —

Солнце – дальние планеты…

Кто ты? Где ты, демиург?..

Ты над книгою изогнут,

Бледный оборотень, дух…

Грустен взор. Сюртук застегнут.

Гори, серьезен, строен, сух.

    Март 1904

    Москва

Маг

Упорный маг, постигший числа

И звезд магический узор.

Ты– вот: над взором тьма нависла…

Тяжелый, обожженный взор.

Бегут года. Летят: планеты,

Гонимые пустой волной, —

Пространства, времена… Во сне ты

Повис над бездной ледяной.

Безводны дали. Воздух пылен.

Но в звезд разметанный алмаз

С тобой вперил твой верный филин

Огонь жестоких желтых глаз.

Ты помнишь: над метою звездной

Из хаоса клонился ты

И над стенающею бездной

Стоял в вуалях темноты.

Читал за жизненным порогом

Ты судьбы мира наизусть…

В изгибе уст безумно строгом

Запечатлелась злая грусть.

Виси, повешенный извечно,

Над темной пляской мировой, —

Одетый в мира хаос млечный,

Как в некий саван гробовой.

Ты шел путем не примиренья —

Люциферическим путем.

Рассейся, бледное виденье,

В круговороте бредовом!

Ты знаешь: мир, судеб развязка,

Теченье быстрое годин —

Лишь снов твоих пустая пляска;

Но в мире – ты, и ты – один,

Все озаривший, не согретый,

Возникнувший в своем же сне…

Текут года, летят планеты

В твоей несчастной глубине.

    1904

    Москва

Зима

Зима

М. А. Волошину

Снега синей, снега туманней;

Вновь освеженней дышим мы.

Люблю деревню, вечер ранний

И грусть серебряной зимы.

Лицо изрежет ветер резкий,

Прохлещет хладом в глубь аллей;

Ломает хрупкие подвески

Ледяных, звонких хрусталей.

Навеяв синий, синий иней

В стеклянный ток остывших вод,

На снежной, бархатной пустыне

Воздушный водит хоровод.

В темнеющее поле прыснет

Вечерний, первый огонек;

И над деревнею повиснет

В багровом западе дымок;

Багровый холод небосклона;

Багровый отблеск на реке…

Лениво каркнула ворона;

Бубенчик звякнул вдалеке.

Когда же в космах белых тонет

В поля закинутая ель,

Сребро метет, и рвет, и гонит

Над садом дикая метель, —

Пусть грудой золотых каменьев

Вскипит железный мой камин:

Средь пламенистых, легких звеньев

Трескучий прядает рубин.

Вновь упиваюсь, беспечальный,

Я деревенской тишиной;

В моей руке бокал хрустальный

Играет пеной кружевной.

Вдали от зависти и злобы

Мне жизнь окончить суждено.